"Г.Сенкевич. Нет пророка в своем отечестве" - читать интересную книгу автора

- Как втерся в ваш дом этот выскочка? - спросил Владзь хозяина, как
только Вильк ушел. - Я приказал бы лакею выставить его за дверь.
- И я тоже, mais, que voulez-vous?* Жена моя принимает его ради
английского. Конечно, это опасный человек, может, чего доброго, и в газете
прописать.
______________
* Но что поделаешь? (франц.).

- Когда-нибудь я ему подстрою штучку, - уверил Стрончек.
- И стоило бы. Никакой воспитанности, - добавил Ясь Гошинский.
- Ну что вы! - ответил Хлодно. - Человек он спокойный, только не надо
его дразнить. Представьте, в Варшаве его принимали в лучших домах.
- Что, что? - вскричали тут все хором.
- Je vous assure*. Когда я был в последний раз в Варшаве, я спросил
графа В, правда ли, что этот человек бывал у него на вторниках. "Бывал,
говорит, это умная голова". Уж как хотите, а "умная голова".
______________
* Уверяю вас (франц.).

- И, однако, неужто правда, что мать его была Язловецкая? - спросил
Владзь.
- В семье не без урода, - вздохнул Ясь. - Впрочем, - продолжал он, -
Гарбовецкие потеряли состояние... а без состояния одна кровь не спасает.
- Пример этому Стрончек, - сострил Владзь.
- Ну, ну, потише!
- Признайся, дорогой мой, que vous etes un coquin*.
______________
* Что вы негодяй (франц.).

- Только ради твоей дружбы.
Однако Вильк был вознагражден за горечь этого вечера. Зайдя в салон
попрощаться с дамами, он не нашел там Люци, зато он застал ее в передней, -
кто знает, возможно, она там нарочно его дожидалась. Она протянула ему руку
на прощанье.
- Вам было скучно с Гошинскими?
- Да.
Рука Люци слегка задрожала в руке Вилька, глаза девушки как-то
потеплели.
- Вы совсем другой человек, - шепнула она еще тише.
Простые слова! Однако Вильк готов был за это упасть перед ней на
колени.
Написанное вскоре после этого письмо Вилька гласило:
"Трудно долее лгать собственному сердцу. Я люблю это дитя со всей силой
нерастраченного чувства. Если б она только захотела разделить со мной мою
хижину, я не посмотрел бы ни на что. Все зависит только от нее. С какой
радостью я вырвал бы ее из гнилой атмосферы хлодницкой усадьбы! Это еще
чистое дитя: чувствительное сердце, ангельская душа, ясный ум. Она сама
чувствует, что ее окружает пошлость; она сама была бы рада вырваться к
жизни, труду, долгу. Ах! Я мечтаю о том, что, может быть, придет час, когда
здесь, в своей хижине, у моего сердца, я буду держать свою любимую пташку. В