"Генрик Сенкевич. Ганя (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Хожелей, и раненько утром мы с Селимом отправились домой. Нам предстояло
ехать двое суток напролет, так что мы вскочили чуть свет. В доме у нас все
еще спали, только во флигеле напротив, в окне, среди цветов герани,
левкоев и фуксии, мелькнуло личико пансионерки Юзи. Селим надел
студенческую фуражку, закинул за плечо дорожную сумку и встал у окна, уже
готовый в путь, желая показать, что уезжает, на что из-за герани ему
ответили меланхолическим взглядом. Но когда он, приложив одну руку к
сердцу, другой послал поцелуй, личико среди цветов залилось румянцем и
тотчас отпрянуло в темную глубь комнаты. Внизу, во дворе, по камням
загремела бричка, запряженная четверкой крепких лошадок; пора было
прощаться и усаживаться, но Селим упорно стоял у окна, ожидая, не увидит
ли чего-нибудь еще. Однако надежда обманула его: окошко осталось пустым.
Наконец мы спустились вниз, и проходя мимо темных сеней флигеля, увидели
на лестнице два белых чулочка, коричневое платьице, склоненную фигурку и
под щитком руки пару светлых глазок, которые всматривались из сумрака в
дневной свет. Мирза тотчас бросился в сени, а я, усевшись в бричку,
стоявшую возле самого входа, услышал шепот и какие-то звуки, очень похожие
на звуки поцелуев. После чего вышел, пылая румянцем, Мирза и, не то
смеясь, не то растроганно вздыхая, уселся подле меня. Кучер стегнул
лошадей, мы с Мирзой невольно взглянули на окошко: личико Юзи снова
мелькнуло среди цветов; еще миг - и высунулась ручка с белым платком, еще
один прощальный знак - и бричка покатила по улице, увозя меня и прелестный
идеал бедной Юзи.
День едва занялся, город еще не проснулся; розовый свет зари пробегал
по окнам спящих домов; лишь кое-где ранняя пташка прохожий будил шагами
уснувшее эхо; кое-где дворник подметал улицу, и время от времени тарахтела
тележка с овощами, тащившаяся из деревни на городской рынок. Вокруг было
тихо и светло и вместе с тем привольно и свежо, как всегда летним утром.
Маленькая наша бричка, запряженная четверкой коренастых татарских лошадок,
подскакивала по камням мостовой, как орешек на нитке. Вскоре в лицо нам
повеяло свежей прохладой с реки; копыта гулко застучали по мосту, и,
проехав не более получаса, мы уже были за заставой, среди широких полей,
нив и лесов.
Грудь глубоко вдыхала чудесный утренний воздух, а глаза жадно
поглощали окрестности. Земля пробуждалась от сна, крупные капли росы
висели на мокрой листве деревьев и сверкали на колосьях хлебов. В живой
изгороди весело суетились птички, приветствуя погожий денек звонким
чириканьем и щебетом. Лес и луга сбрасывали с себя утренний туман,
которым, казалось, были спеленаты; кое-где в лугах поблескивала вода, и по
ней среди золотой калужницы шагали аисты. Клубы розового дыма подымались
прямо кверху из труб деревенских хат, легкий ветерок волной колыхал желтые
нивы, стряхивая ночную влагу со спелых хлебов. Радость была разлита
повсюду - казалось, все пробуждается, оживает и все вокруг поет:

Когда утром встанут зори,
Славим землю, славим море...

Что в это время происходило в наших сердцах, легко поймет всякий,
вспомнив, как в молодые годы он возвращался домой в такое чудесное летнее
утро. Годы детства и школьной зависимости остались позади; перед нами