"Генрик Сенкевич. Ганя (Повесть)" - читать интересную книгу автора

день, когда вдруг тебе станет не по себе и как будто темно, а это,
оказывается, уже конец: некролог, портрет в иллюстрированном журнале,
более или менее глупая биография - finita la commedia!* А потом - ничего
больше: в этом ручаюсь вам, милые мои бутузы. Можете смело не верить во
все эти вздорные выдумки. Наука, дорогие малыши, - вот что главное. Кроме
того, есть в ней еще одна хорошая сторона: занимаясь ею, можете смело
ходить в рваных башмаках и спать на соломенном тюфяке. К этому становишься
совершенно равнодушным. Понятно?
________________
* Комедия окончена! (Лат.).

- За процветание и славу науки! - вскричал Селим, сверкая горящими,
как угли, глазами.
Учитель откинул назад густые волнистые волосы, затем осушил свой
бокал, глубоко затянулся и, пуская носом две огромные струи дыма,
продолжал:
- Наряду с точными науками, - Селим, ты уже нализался! - итак, наряду
с точными науками существует философия и существуют идеи. Это тоже может
заполнить жизнь до краев. Но я предпочитаю точные науки. Над философией,
особенно идеалистически-реалистической, скажу вам, я просто смеюсь.
Болтовня. Как будто и гонится за правдой, но гонится, как собака за
собственным хвостом. Да и вообще я терпеть не могу болтовни, я люблю
факты... А из воды творог не выжмешь. Другое дело - идеи. Ради них стоит
рисковать головой, но вы, как и отцы ваши, идете глупыми путями. Уверяю
вас! Итак, да здравствуют идеи!
Мы снова осушили бокалы. Были мы уже сильно под хмельком. Темный
погребок казался нам еще темнее: свеча на столе тускло горела, чадом
застлало картинки, развешанные по стенам. Во дворе за окном нищий тянул:
<Дева преславная и благословенная, владычица наша...> - и после каждого
стиха пиликал на скрипке уныло жалобную мелодию. Странное чувство теснило
мне грудь. Я верил словам наставника, но мне казалось, что он не назвал
еще всего, чем можно заполнить жизнь. Чего-то мне недоставало, и помимо
моей воли мной овладело тоскливое чувство; под влиянием вина,
мечтательного настроения и минутной экзальтации я тихо спросил:
- А женщины, скажите! А любящая, преданная женщина - разве она ничего
не значит в жизни?
Селим запел:

Женщины, женщины,
Все вы изменчивы!..

Учитель странно поглядел на меня, как будто думая о чем-то другом, но
вскоре очнулся и воскликнул:
- Ага! Вот он - вылез кончик сентиментального уха. Ты знаешь, ведь
Селим гораздо раньше тебя выйдет в люди. А с тобой беда будет. Берегись,
берегись, говорю, чтоб не встала тебе поперек дороги какая-нибудь юбка и
не испортила тебе жизнь. Женщина! Женщина! - Тут наставник, по
обыкновению, прищурил глаз. - Знаю я немножко этот товар! Не могу
пожаловаться, право, не могу пожаловаться. Но я знаю, что дашь черту
палец, а он ухватит всю руку. Женщина! Любовь! Все горе в том, что мы