"Генрик Сенкевич. Ганя (Повесть)" - читать интересную книгу автора

но другое дело женщины. Образование женщины должно соответствовать тому
положению, какое ей предстоит занять в будущем. Такой девушке достаточно
среднего образования; ей не нужны французский язык, музыка и тому
подобное. Имея среднее образование, Ганя скорей найдет себе мужа,
какого-нибудь честного чиновника...
- Отец!
Он с изумлением взглянул на меня.
- Что с тобой?
Я покраснел как рак. Кровь чуть не брызнула у меня из щек. В глазах
потемнело. Сопоставление Гани с каким-то чиновником показалось мне таким
кощунством по сравнению с миром моих грез и надежд, что я не мог удержать
возглас возмущения. И кощунство это поразило меня тем больней, что оно
исходило из уст моего отца. Это было первое столкновение с
действительностью, окатившей словно холодной водой горячую юношескую веру;
первый снаряд, брошенный жизнью в волшебный замок иллюзий; то первое
разочарование, от горечи которого мы защищаемся пессимизмом и неверием.
Но, как раскаленное железо, когда упадет на него капля холодной воды,
только зашипит и вмиг обратит ее в пар, так и горячая душа человеческая;
при первом прикосновении холодной руки действительности она, правда,
вскрикнет от боли, но через миг согреет собственным жаром и самое
действительность.
Вначале слова отца тяжело меня ранили, но вместе с тем странно
подействовали: я испытывал чувство обиды не против отца, а как будто
против Гани; вскоре, однако, силой того внутреннего сопротивления, которое
присуще только юности, я выбросил их вон из своего сердца, и выбросил
навсегда. Отец не понял моей вспышки и приписал ее чрезмерному увлечению
принятыми на себя обязанностями, что, впрочем, было естественно в моем
возрасте, и это не только не вызвало в нем гнева, а скорее польстило ему и
даже ослабило его предубеждение против высшего образования Гани. Я
условился с отцом, что напишу матери, которая собиралась еще долго пробыть
за границей, и попрошу ее окончательно решить этот вопрос. Не помню,
написал ли я еще когда-нибудь столь же горячее письмо. В нем я описал
смерть старика Миколая и его последнее слово, мои желания, опасения и
надежды; затронул струнку жалости, которая всегда так живо трепетала в
сердце моей матери; изобразил угрызения совести, неизбежно ожидавшие меня,
если бы мы не сделали всего, что было в наших силах, - словом, по моему
тогдашнему разумению, письмо это было подлинным шедевром в своем роде и не
могло не произвести должного действия. Несколько успокоившись, я стал
терпеливо дожидаться ответа, который пришел сразу в двух письмах: ко мне и
к мадам д'Ив. Я выиграл бой по всем линиям. Мать моя не только давала
согласие на высшее образование Гани, но даже настоятельно его
рекомендовала. <Я бы очень желала, - писала моя добрая матушка, - если это
не противоречит воле отца, чтобы Ганю во всех отношениях почитали членом
нашей семьи. Мы должны это сделать в память Миколая, в память его любви к
нам и самоотверженной преданности>. Итак, победа была огромная и полная, и
триумф мой всем сердцем разделял Селим, которого все, что касалось Гани,
интересовало так, словно он сам был ее опекуном.
По правде сказать, его симпатии к сиротке и забота, которую он к ней
проявлял, даже начинали меня немножко сердить, тем более что с той
памятной ночи, когда я наконец осознал свои чувства, отношения мои с Ганей