"Генрик Сенкевич. Крестоносцы. (Роман, том 2)" - читать интересную книгу автора

юродивой, которую пытались выдать ему за Данусю.
- Это не моя дочь! - проговорил он с тревогой в голосе.
- Не твоя дочь? - воскликнул Данфельд. - Клянусь святым Либерием из
Падерборна*, либо мы не твою дочь отбили у разбойников, либо ее колдун
обернул, ибо другой у нас в Щитно нет.
_______________
* П а д е р б о н - город в Вестфалии, в соборе которого (ХI -
ХIII вв.) хранились мощи святого Либерия.

Старый Зигфрид, Ротгер и Готфрид в восторге от хитрости Данфельда
обменялись быстрыми взглядами; но ни один из них не успел слова вымолвить,
как Юранд крикнул страшным голосом:
- Здесь она! Здесь, в Щитно! Я слышал, как она пела, я слышал голос
моего дитяти!
Данфельд обернулся к собравшимся и сказал спокойно и раздельно:
- Я беру в свидетели всех присутствующих, особенно тебя, Зигфрид из
Янсборка, и вас, благочестивые братья Ротгер и Готфрид, что, выполняя
данное мною слово и данный мною обет, я отдаю Юранду из Спыхова эту девку,
о которой разбойники, разбитые нами, говорили, будто она его дочь. Если же
это не она, то не наша в том вина, но воля господа бога нашего, который
пожелал предать так Юранда в наши руки.
Зигфрид и оба младших брата склонили головы в знак того, что слышат
его и в случае надобности будут перед всеми свидетельствовать. Затем они
снова обменялись быстрыми взглядами, ибо это превзошло все их ожидания:
схватить Юранда, не отдать ему дочери, а с виду как будто сдержать
обещание - кто еще мог бы измыслить такое?
Но Юранд бросился на колени и стал заклинать Данфельда всеми
святынями Мальборка и прахом его отцов отдать ему дочь, не поступать так,
как поступают лжецы и предатели, нарушающие клятвы и обеты. В голосе его
звучало такое неподдельное отчаяние, что кое-кто догадался о коварстве, а
другим пришло даже в голову, не оборотил ли и впрямь девушку какой-нибудь
чародей.
- Бог видит твое вероломство! - взывал Юранд. - Заклинаю тебя ранами
спасителя, смертным твоим часом, отдай мне мое дитя!
И, поднявшись с колен, он пошел, согнувшись, к Данфельду, словно
желал обнять его колени, и глаза его светились безумием, а голос
прерывался то от муки и страха, то от отчаяния, то от угрозы. Когда
Данфельд услышал обвинения в предательстве и обмане, он фыркнул,
побагровел от гнева, и, желая вконец растоптать врага, шагнул вперед, и,
нагнувшись к несчастному отцу, прошипел ему на ухо:
- А коли я и отдам ее тебе, так с моим ублюдком...
В то же мгновение Юранд взревел, как бык, и, схватив обеими руками
Данфельда, поднял его вверх. В зале раздался пронзительный крик:
<Пощади!!> - и тело комтура с такой страшной силой грянулось о каменный
пол, что мозг из разбитого черепа обрызгал стоявших поблизости Зигфрида и
Ротгера.
Юранд отскочил к боковой стене, у которой стояло оружие, и, схватив
огромный двуручный меч, ринулся как ураган на окаменевших от ужаса немцев.
Это были люди, привычные к битвам, резне и крови, но такой страх
объял их души, что, даже опомнившись, они все же шарахнулись и бросились