"Клод Сеньоль. Матагот " - читать интересную книгу автора

Кордасье, который мешал осуществлению всех его затей, имевших целью
раздобыть золото и способствовавших наложению лапы на жизнь жителей деревни.
От разочарования самолюбивому Брюлемаю приходилось носить две маски.
Одну - радушия, теплоты и сострадания ко всем и каждому, готовности распить
бутылочку с любым... Иными словами, в этой маске он напоминал депутата,
желающего понравиться избирателям и обставить своего противника, чтобы
отыграться на всех после выигранной баталии. Вторая маска была маской
безжалостной злобы по отношению к Кордасье, которому, не будь у него на
службе "духа", вряд ли бы удалось надолго задержаться в мире живых.
Но с помощью дьявола "дух" надежно охранял бывшего управляющего и
наделял его достатком, что раздражало лесоруба, вооруженного только топором
и не способного ничего поделать с соперником, несокрушимым, как гранитная
скала. По словам Жанны, так было лучше, ибо Брюлемай, этот двуличный мешок
из потертого бархата, набитый пока безопасными шишками, ей не нравился.
И едва слышным шепотом Жанна утверждала, что для них обоих все это
добром не кончится.

* * *

Завершив уборку, Жанна Леу собралась и отошла уже достаточно далеко от
дома, как вдруг поспешно вернулась, озабоченно остановившись в проеме двери.
Жанна вернулась посоветовать мне завести собаку, как для компании, так и для
защиты... Если я захочу, то она знает...
Я не скрыл от нее категорического требования Кордасье при заключении
сделки. Я любил собак, но не собирался вступать в конфликт с Кордасье - по
его тону было понятно, что он не шутит.
Женщина, пожевав губами, готовилась произнести слова, которые я уже
прочел в ее глазах, но промолчала и удалилась восвояси.
Наши мнения совпадали - с требованием Кордасье следовало считаться.


IV

Вскоре я получил подтверждение, что в Ардьер у собак было мало шансов
на жизнь. Во всяком случае, для одной. Не знаю, как для других.
Вытянув первое же ведро из колодца, я понял, что стану регулярно
покупать у бакалейщика ящики с минеральной водой. На всей ферме другой воды,
как из колодца, не было, а эта выглядела густой и зеленой и воняла так
отвратительно, что у меня заложило нос.
Я тут же слил отраву обратно в каменный сосуд, пока ею не провонял весь
чистый воздух в округе.
Но если жаждущего едва не вырвало, то поэта влекла к колодцу тайна.
Сколько камней я бросал в него, проходя мимо, чтобы замерить время падения и
услышать плеск на дне!
Я бросал, слышал звонкое бульканье на глубине, а что давал замер?
Вопрос оставался, как и в детстве, когда я считал, что внизу расположена
огромная сказочная пещера.
Однако колодец не был бездной; более того, поверхность воды, усыпанная
листьями дикого салата, предостерегала от заблуждения, и понимающий все
взрослый человек видел, что здесь нет входа в полную тайн пещеру.