"Клод Сеньоль. Матагот " - читать интересную книгу автора

персона, наверное, показалась сном, ибо я тут же отпрыгнул в сторону,
промелькнув перед ними как метеор.
И не скрою ужасного ощущения, когда тут же моя лишившаяся обуви нога
поскользнулась на громадной, застывшей в неподвижности жабе - с виду кошелек
с золотом, чуть торчащий над песком, а на самом деле - мешок, наполненный
гнойной слизью.
Однако столь негостеприимная встреча, вернее, мое первое проявление
мужества дало свои плоды.
Позже, из третьих симпатизирующих мне уст, я узнал, что в то утро,
когда я уничтожал маленьких мохнатых чудовищ в их собственных сетях,
Кордасье рухнул на постель - тело его, по выражению матушки Кордасье,
саднило, "словно плоть внезапно покрылась синяками от батогов...". Стоит ли
верить болтливой женщине, рискнувшей поделиться секретом с кумушками, хотя
муж ее и не одобрял подобных откровений?! Но, внезапно ослабевший и не
встававший с постели два дня, Кордасье не смог на этот раз заткнуть жене
рот, пришив ей язык к губам иглой угроз, как ему случалось ранее в подобном
состоянии. Недомогание быстро проходило и не оставляло ни малейших следов на
теле, кроме видимой вспышки тайного наслаждения на лице, что, впрочем, вовсе
не улучшало характера Кордасье.


III

Теперь расскажу о Жанне Леу, которая явилась в Ардьер по собственной
инициативе и вместе со мной оказалась замешанной в одни и те же события.
Встреча произошла у булочника, где Жанна с блеском комментировала
небесные причины столь щедрой на солнце осени. Она мне подходила и по виду,
и по речам, а потому я, дождавшись ее появления, без колебаний подошел к ней
и попросил пожертвовать парой часов ради отшельника - парой часов каждые два
дня, чтобы помочь в хозяйственных заботах. Но, кроме чисто практических
услуг, я видел в Жанне и компаньона, в котором угадывал много интересного.
Вскоре я заметил, что не ошибся в оценке. Боже! Как ей было любопытно все
знать!
Женщина могла бы отказаться, работы ей хватало, да и свободу она
любила; кроме того, до Ардьер надо было добираться несколько километров по
плохой дороге с предательскими колеями, а потом идти обратно. Короче говоря,
потеря времени и лишняя усталость, не считая опасности вывихнуть лодыжку.
Но слова "два часа каждые два дня" сыграли волшебную и решающую роль -
Жанна безоговорочно согласилась, не заботясь о том, сколько я буду платить,
хотя наверняка десятки раз пересчитывала заработанные деньги.
В тот же день она явилась ко мне. Ее бодрому шагу не мешало длинное
черное платье, хотя плечи гнулись под грузом шали столь же мрачного цвета.
Однако Жанна выглядела свежей, будто девушка, разряженная в легкие муслины.
А она ведь не была молодой. Ее возраст? Попробуйте угадать возраст под
вечным нарядом хронического траура! Впрочем, подлый старческий ревматизм,
вызывающий скрип каждого сустава, выдавал ее годы. Было пыткой заставить
Жанну говорить о себе, ведь она рассказывала только о других, ибо сия добрая
женщина знала все обо всех и еще больше - об остальном.
По правде говоря, она была ведунья. Бывшей пастушке тех времен, когда
стада насчитывали десятки голов, приходилось разгадывать тайны между