"Клод Сеньоль. Матагот " - читать интересную книгу автора

открытого окна.
Никто не наблюдал за мной, хотя "присутствие" ощущалось именно на этом
месте.
Я поднял свое тело, отяжелевшее от тысяч затвердевших нервных комков -
огромная сеть противоречивых ощущений, сделавших меня пленником своей
собственной плоти.
Хотя мышцы едва не сводила судорога, я доковылял до окна как заведенный
автомат, подчиненный воле извне. Я мог лишь подчиняться.
Плети дикого страха быстро погружали меня в ужас, и я, буквально
опьянев, перестал что-либо ощущать - храбрец без храбрости.
Дыхание удалялось по мере моего приближения к нему. Оно словно хотело
куда-то увести меня, что-то показать. Оно теряло силу, пронзенное такими
острыми иголками боли, что временами вовсе затихало, но поспешно
возвращалось и становилось торопливым.
Когда я оказался у окна, набравшись мужества оттого, что дыхание
удалялось, я как бы ощутил защиту кирпичной стены и осторожно выглянул
наружу.
Двор был пуст. Щедрая луна высвечивала все, что лежало передо мной. Ни
задыхающегося человека, ни иного существа не было и в помине.
Я решил, что неведомое существо прижалось к стене.
Рискнул высунуться наружу, все равно что человек, который сознательно
просовывает голову в очко гильотины.
И ничего не увидел. У бледно-светлых стен никого не было.
Вдруг у меня возникло ощущение, что существо зависло надо мною вниз
головой, уцепившись за водосток, как летучая мышь с крепкими когтями.
Я быстро отступил назад и, признаюсь, лишился бы сознания, донесись
оттуда до меня какой-либо звук.
Но именно в это мгновение я услышал иной звук - стон - от навозной
кучи, преобразившийся в такое пронзительное мяуканье, что ме ня словно
облили ледяной водой.
Дыхание тут же участилось и ринулось на шум.
Оно пересекло двор и пронеслось вдоль стены амбара.
Затем дыхание и мяуканье слились в одно целое - звук был исполнен такой
мрачности, словно сопровождал агонию.
Я обреченно вслушивался в дикую музыку непонятной драмы, за развитием
которой следил, но не мог ничего объяснить, не видя исполнителей в тридцати
шагах от себя.
Я не сомневался, что слышу какофонию безжалостной оккультной трагедии,
опутавшей сетями два невидимых существа и обрекшей их на бесконечное
страдание.

* * *

Заря объявилась на сцене внезапно - я и не думал, что она так близка.
Мне казалось, что еще полночь, а было уже семь утра.
Пока бойкие лучи света обклевывали края ночи, стоны боли слабели и
вскоре затихли.
Тишина наконец оторвала меня от окна. На моем лице остался след от
рамы, к которой я прижимался.
Выжатый до предела, словно сам стонал от боли всю ночь, я попятился и