"Клод Сеньоль. Матагот " - читать интересную книгу автора

Ни эта ночь, ни последующие не вызывали дрожи, ничего странного в
Ардьер не происходило, а потому через неделю Жанна Леу стала платить мне
неверностью.
Теперь она являлась раз в три дня, потом раз в четыре. А через месяц
после Собачьей ночи я видел ее лишь по субботам.
Ардьер перестала интересовать Жанну, я лишился компании, но обрел
спокойствие и далеко продвинулся в работе, исписывая в день по тридцать
страниц, пропитанных безмятежностью природы и вновь обретенным миром в душе.
Близился ноябрь, но упрямое солнце ежедневно нарушало изменчивое
настроение погоды в это обычно блещущее фантазией время года. Казалось, что
на дворе стоит все тот же Август-Упрямец. Увы, дни становились короче, и я
сожалел, что постепенно убывает запас солнечных луидоров, которые мне
удалось собрать за многие месяцы, обдирая пламенный слиток во время отлива и
прилива бегущих дней.

* * *

Затем случилась новая ужасная ночь.
Точное повторение первой!
Я спал, укутав голову нежным воздушным шарфом, едва проколотым
свежестью, как в том, что вначале мне показалось дурным сновидением,
возникло мрачное дыхание.
Я не сразу осознал его реальность, поскольку оно было громким и четким,
требовательным, словно призыв.
Я проснулся, но держал веки опущенными, как бы защищаясь, - тело
окаменело в попытке сдержать любое движение, которое может выдать мое
бодрствование, а потому мне удалось совладать с диким страхом, затопившим
яростно бьющееся сердце.
Дыхание бродило по двору; касалось окна, постанывало и начиналось
снова, словно хотело быть услышанным, но я охранял себя от него, как от
ловушки.
Сейчас я не ошибался - по двору бродило живое существо. Оно не
сдерживало дыхания и не пыталось умерить шум, поскольку должно было
испытывать невероятный страх.
Я слышал дыхание отчаяния, но звук был иногда такой угрюмый, что речь
могла идти о жуткой и прямой угрозе из потустороннего мира.
Мне вдруг вспомнилась разлагающаяся собака. Но, не чувствуя вони падали
и не слыша грохота камней, зацементированных в колодце, я сумел отделаться
от мысли об ужасном воскрешении.
Кто же это был?
Я передумал обо всем, что Жанна нарассказала о Брюлемае. Потом дыхание,
перешедшее от стонов к злобному сипению, столкнуло меня в глубокую бездну
ужаса.

* * *

Наконец я открыл глаза и едва приподнял голову. Мне хотелось, чтобы
меня по-прежнему считали спящим или - почему бы и нет? - мертвым.
Я глядел прямо перед собой.
Ночь была светлой из-за полной луны. Я видел край ее в прямоугольнике