"Роман Сенчин. Лед под ногами " - читать интересную книгу автора

В общажной комнате они аккуратно разрезали плакаты на прямоугольники и
отправили в конвертах родителям. Через два года склеили и повесили на стены
своих комнат. Издалека разрезов не было видно.
- Дим! Димыч! - снова стал толкать его Денис. - Ну вставай! Вставай.
Не добудился. Хотел вернуться домой, тоже упасть на кровать и
отрубиться. Надолго. Забыть... Но - действительно, вдруг - понял, что нужно
делать. Как поступить.
Зашел на работу - работал день через два в магазине "Аудио - видео"
- и сказал хозяину, что срочно увольняется. По семейным
обстоятельствам. Повезло, и ему тут же заплатили за отработанные дни три с
лишним миллиона. Карман джинсов приятно вспучился от пачки стотысячных
розовых купюр.
- Если передумаешь, приходи, - сказал хозяин, - приму.
Повезло и в том, что родители еще не вернулись с работы. Никто не мешал
собираться... Денис достал из темнушки рюкзак, сложил в него кое-какую
одежду, теплые ботинки и куртку, два комплекта струн, тетрадку со своими
песнями, ссыпал в кармашек медиаторы. Написал записку, что уезжает, о
причине соврал: "В Новосибирске фестиваль, за призовые места обещают
деньги"... Он был уверен - родители не станут очень уж переживать: лет с
четырнадцати он путешествовал автостопом по Сибири, в шестнадцать первый раз
добрался до Питера. К тому же в армии побывал, после нее опять много катался
с Димычем и ребятами из группы. Лишь последние года полтора постоянно был
дома.
Работал продавцом кассет...
Билетов на московский поезд не было, и, чтобы не передумать, Денис взял
на межобластной. Главным сейчас было выбраться отсюда, куда-нибудь
двинуться. Хоть куда-то сбежать из ставшей ненавистной комнаты с плакатами и
телевизором, сбежать оттуда, где он узнал, что тот рок погиб...
Да, в нем был тогда мощный заряд. Заряд злости и желания действовать.
Доказать, что есть другие люди с другими песнями; что он, рок-музыкант Дэн
Чащин, другой - не из "Голосуй или проиграешь".
Настоящий.
Два года он жил этим зарядом.
И вот теперь на скамейке в одном из сотен тысяч московских дворов он
осознал, что потерпел поражение. Что там было, за эти два года?
Несколько малоудачных выходов на сцену, иногда - жалкие гонорарчики,
полтора месяца участия в одной полупопсовой группе вместо сломавшего руку
ритм-гитариста за право жить в студии, спать на полу, торчание на Арбате, у
стены Цоя, в надежде познакомиться с кем-нибудь - вдруг отведут к себе или
дадут координаты надежной вписки... Что еще?
Пьянки на флэтах, долгие и нудные разговоры ни о чем, просьбы
"сбацать". И он доставал из чехла гитару и начинал петь свои вещи, но
его быстро перебивали: "А "Гражданку" знаешь? Про границы ключ?..
"Электричку" цоевскую? Электричка везет меня туда, куда я не хочу-у!..
Сбацай - гениальная тема!".
Он бацал, глотал через силу тошнотворный портвейн, спал по два часа в
сутки, писал новые песни, упрашивал администраторов клубов дать возможность
спеть их публике.
И вот запал кончился. Пустота. Он сидел на скамейке, понимая, что
больше не сможет искать место, где ночевать, не может доказывать, что