"Роман Сенчин. Лед под ногами " - читать интересную книгу автора

приезжает?
- Да, слышал.
- Пойдешь?
- Ну, смотря по билетам...
- Для нас-то билеты, наверно, найдутся. Чего, давай сгоняем?
Оторвемся, как в старые добрые... Когда мы на "Эксплоитед"-то ходили?
- В феврале девяносто восьмого, - нехотя подсказал Чащин. - На
Горбушку...
- Да? Ни фига ж себе!.. Так, слушай, и вся жизнь незаметно... Нет, надо
сходить обязательно.
- Не знаю. - На концертах Чащин давно уже не бывал и не жалел. -
Если билет пятисотку - не потяну.
- Все намеки на повышение зарплаты - директору. Я - творческое начало,
никаких финансов.
Это была обычная фраза Игоря, и Чащин тоже ответил на нее, как отвечал
обычно:
- Жаль. Тебя бы да на финансы - о лучшем и мечтать невозможно.
- М-да, месяц общего кайфа, а потом мне новое место искать с волчьим
билетом... Ну так как с "Эксплоитед"? Погнали, Дэнвер, серьезно. - И
напел: - Фак ю юэсэ-эй!.. А?
- Не знаю пока. Еще ведь нескоро. - И, вспомнив, что Игорь не просто
его начальник, а друг и спаситель, поправился: - Конечно, надо иногда
зажигать.
Он говорил это, а сам боялся, что начнутся воспоминания о давних
концертах, давно закрытых клубах, о тусовках, сейшенах, посыплются вопросы:
жива ли гитара, не разучился ли Дэн аккорды брать... Нет, не надо
разговоров, ворошения прошлого. Посидеть в тишине, одному...

2

Они были знакомы с тех времен, когда Игорь еще носил истертые джинсы и
брился раза два в неделю, а Чащин бродил по Москве с "Джипсоном" на плече,
ломился в клубы, упрашивал выпустить на сцену... Игорь был музыкальным
обозревателем, работал в журнале "Развлечения столицы", а Чащин считал себя
рок-музыкантом. Игоря тогда называли Игги, а
Чащина - Дэнвер.
Игорю Чащин был обязан устройством нескольких своих выступлений,
публикацией анонсов этих выступлений в "Развлечениях..." и даже одной
статейкой о нем, "Денисе (Дэнвере) Чащине - ярком представителе сибирского
бард-панк-рока". Игорю он был обязан и тем, что стал таким, каким был
сейчас...
День, когда все изменилось, запомнился подробно, в деталях. После этого
пошли почти сплошь ровные, одноцветно-благополучные, среди которых, конечно,
случались редкие вспышки, но их уже невозможно было датировать, выстроить по
порядку. А тот день получился страшным, переломным, нереально длинным. Утром
Денис был уверен, что гибнет, искал спасения и не находил, а днем понял, что
начинает жизнь по новой.
Утром его выгнали с вписки - из отличной двухкомнатной квартиры в
свежем доме в Братееве. Он жил там уже около месяца - у него была своя
кровать с подушкой, простыней и одеялом, в ванной на полочке лежала его