"Роман Сенчин. Лед под ногами " - читать интересную книгу автора

Останавливался на площади перед станцией, облегченно выдыхал,
оглядывался, мысленно здороваясь с этими домами, деревцами, ларьками,
куполом Климентовской церкви. А потом толкал себя дальше, вперед, шагал
бодро и делово к той арке, за которой в вечно сумрачном дворе-колодце была
дверь его офиса.
Снаружи дом выглядел как развалины. Облупленные, будто стучали по ним
огромными кувалдами, стены, проржавевшие до дыр козырьки над подъездами,
оборванные водосточные трубы. Тонированные стекла в рамах без перегородок
кажутся черными дырами - впечатление, что дом внутри выгорел. Но двор забит
дорогими автомобилями, а под окнами-дырами кондиционеры. И любой, кто
более-менее в курсе цен на офисные помещения в Центральном АО, скажет, глядя
на этот дом:
"Достойная точка". Скажет с уважением, но без азарта, зная, что, не
имея связей, соваться сюда смысла нет: никакие деньги не помогут заиметь
хотя бы парочку комнат.
"Твой город", где работал Чащин, занимал весь третий этаж - обосновался
здесь в девяносто восьмом, когда с недвижимостью было еще полегче, пережил
наезды, дефолт, несколько смен крышевателей и теперь никому ничего не
платил, а сам сдавал часть кабинетов бюро переводов...
- Доброе утро, Денис Валерьевич! - бодрое приветствие охранника.
- Доброе утро, - кивнул Чащин в ответ, взбегая по короткой лестнице к
лифту.
Поднялся на третий этаж. Дверь из мутного стекла, за ней стойка
ресэпшена. Там девушка:
- Доброе утро, Денис Валерьевич!
- Доброе!
Тонкими пальцами с длиннющими накладными ногтями она сняла ключ с
крючочка. Чащин черкнул роспись в журнале.
- Время прихода сами поставьте.
Кабинет находился в конце коридора - после ремонта в прошлом году он
сам выбрал эту комнату, подальше от ресэпшена и холла, от секретарской. Там
поспокойнее, меньше топают, шум иногда возникающих переполохов почти не
долетает. Кабинет только его, отдельный.
Наверное, когда-то это была одна из двух десятков конурок коридорной
коммуналки, жил здесь, среди антикварных буфетов и этажерок, какой-нибудь
помнивший дореволюционные времена старичок, или старушка в источенной молью
шали читала толстые, пыльные книги с ятями и твердыми знаками в конце слов.
Окно было навсегда завешено светонепроницаемыми шторами, а в углу, на всякий
случай, стояла буржуйка...
Но теперь ничего не напоминало о коммунальном прошлом. Теперь на окне
жалюзи, стены и потолок покрыты пластиком, на полу - гасящий звук шагов
ламинат. В кабинете два больших стола пепельного цвета.
На одном компьютер, бумаги, телефоны - городской и внутренний, на
другом - сканер и принтер. Стоит узкий шкаф для документов, возле двери
металлическая вешалка. У стены диванчик, телевизор на тумбочке; рядом с
диваном круглый стеклянный столик с чайником.
Вращающееся кресло с удобной спинкой для Чащина и два кожаных стула для
посетителей... Небогатая обстановка, но при необходимости здесь можно и
пожить.
Когда-то рабочий день казался ему бесконечным, мучительным; по утрам он