"Мария Семенова, Андрей Константинов. Знак солола (Меч мертвых)" - читать интересную книгу автора

потом вместе с его людьми двинулись в крепость.
Чужак следил за этой встречей с неослабным вниманием. Казалось бы,
творившееся на причале никоим образом не могло касаться одинокого
странника, однако что-то там, за полосой серой воды, было далеко не
безразлично ему. Человек смотрел молча, и лишь этот пристальный взгляд
выдавал его, а больше на лице ничего не отражалось.
И, если на то пошло, его лицо вообще мало что способно было отражать.
На правой его половине - худой и дочерна продубленной морским ветром -
мерцал темной синевой единственный глаз, зоркий, глубоко посаженный и,
кажется, не утративший способности порою искриться насмешкой. Левая
половина от челюсти до волос была сплошным месивом шрамов. Казалось, там
когда-то расплавили кожу, и она застыла бесформенными потеками, точно
смола, затянувшая раны древесной коры. С этой стороны глаза не было вовсе,
лишь у переносья виднелась слепая узкая щелка. Время от времени оттуда
возникали и скатывались по изрытой щеке капельки влаги. Человек, не
замечая, вытирал их рукавом.
Это был его великий день. День наречения имени. Вечером, когда
надвинулись тучи и стало ясно, что будет гроза, старейшина рода позвал
Ингара и потрепал по русым вихрам: "Видишь, чадо, как благоволит тебе Отец
наш, Перун Сварожич? Сам грядет скрепить Своими молниями твое
Посвящение..."
И гроза действительно разразилась. Да такая, каких припомнить не мог
ни старейшина, ни его почтенный седобородый отец. Дождь лился сплошными
полотнищами, словно желая смыть с лика земного скопившиеся грехи. Гром
безумствовал над головами, с чудовищным треском раздирая клубящуюся
темноту. Людям стало казаться - тучи, прошедшие издалека, остановились над
маленькой деревней и уже никогда не тронутся в путь.
- Может быть, это знак? - спросил разумный старейшина. - Может,
настал конец нашим несчастьям? - И протянул руки к темному небу, навстречу
змеящимся вспышкам:
- Господине! Яви, Отче, волю Свою...
...И ударила молния, словно вобравшая совокупный гнев всей
исполинской грозы. Рогатым копьем пала из поднебесья... И окутала
прозрачным лиловым огнем изваяние Перуна, воздвигнутое на вершине холма.
Длилось это мгновение, но огненный стебель протянулся от изваяния к
Ингару, только что обретшему право беседовать с мужами на равных. Он ведь
стоял ближе всех к изваянию, потому что это был его день...
...Потом было долгое беспамятство, нарушаемое лишь багровыми огнями
беспомощного страдания. Когда же наконец Ингар смог открыть уцелевший глаз
и начал осмысленно озираться, он увидел над собой мать, а рядом с
нею-старейшину. Тот показался ему состарившимся на годы.
- Это знак... - промолвил старейшина. - Клятву, данную отцом, должен
выполнить сын... Это был знак...
Когда хозяева и посольство скрылись в крепости, он дожевал хлеб,
заткнул пробкой берестяную флягу с водой и спрятал ее в заплечный мешок.
Потом вынул из ножен меч, положил его на колени и стал тщательно
осматривать лезвие.
Если смотреть сверху, крепость Рагнара конунга кругла, как щит. Там,
где у щита оковка, располагается ровный, возведенный по мерке земляной
вал. Его венчает деревянная стена, разделенная высокими башнями, а внутри