"Михаил Иванович Семиряга. Тайны сталинской дипломатии 1939-1941 " - читать интересную книгу автора

наступательными военными средствами. Таким образом, возрождалась концепция
насаждения мировой социалистической революции, которая была популярной в
политических и военных кругах Советского Союза еще в 20-е годы. Тогда это
рассматривалось с точки зрения создания больших возможностей для расширения
"социалистического базиса войны", потому что занятая территория неизбежно
должна была стать советской территорией, где бы осуществлялась власть
рабочих и крестьян. Таким образом, считалось, что занятием территории
Красная Армия расширяет не только "базис войны", но и "социалистический
базис" вообще.
Может быть, политическое и военное руководство в конце 30-х годов,
исходя из приобретенного опыта и решений VII конгресса Коминтерна,
отказалось от подобных авантюристических планов, по существу, связанных с
экспортом революции? К сожалению, это не совсем так. Как следует из
высказываний партийного теоретика А. А. Жданова и начальника Главного
политуправления РККА Л. 3. Мехлиса, подобные взгляды сохранялись, а
происшедшее в августе 1939 г. сближение СССР с гитлеровской Германией вовсе
не означало полного отказа советского руководства от "наступательной
стратегии"[*]. Наоборот, такое "сближение" (или, точнее, сговор двух
диктаторов) создало благоприятные условия для ее успешной и безопасной
реализации, о чем свидетельствовали советские акции в Польше, против
Финляндии, в Прибалтике и Бессарабии. По вопросу о заинтересованности
Сталина в наступательной войне заслуживают внимания следующие рассуждения
Троцкого. В 1939 г. он писал, что Сталину такая война не нужна, ибо в случае
вовлечения в нее СССР вся "ложь официальной системы вызовет неизбежно
глубокую реакцию со стороны народа, который совершил в этом столетии три
революции. Никто не знает этого лучше, чем Сталин. Основная идея его внешней
политики - избежать войны"[**]. Но в следующем, 1940 году (13 марта), когда
вторая мировая война была в разгаре, Троцкий уточняет свою позицию следующим
образом: "...временно Сталин может получить поддержку извне: для этого нужно
было бы, чтобы союзники вступили в войну с СССР. Такая война поставила бы
перед народами СССР вопрос не о судьбе сталинской диктатуры, а о судьбе
страны. Защита от иностранной интервенции неизбежно укрепила бы позиции
бюрократии. В оборонительной войне Красная Армия действовала бы, несомненно,
успешнее, чем в наступательной. В порядке самообороны Кремль оказался бы
даже способен на революционные меры. Но и в этом случае дело шло бы только
об отсрочке. Несостоятельность сталинской диктатуры слишком обнаружилась за
последние 15 недель, что народы, сдавленные тоталитарным обручем, теряют
способность наблюдать и рассуждать. Они делают свои выводы медленнее, но тем
тверже и глубже"[***]. Советская пропаганда постоянно твердила о том, что
государству передового революционного класса по самой его природе
свойственна наступательная стратегия сокрушения. Советским людям внушалось,
что "от тайги до британских морей Красная Армия всех сильней".
______________
* См.: Тухачевский М.Н. Избранные произведения. М., 1964. Т. 1. С.
258-259; ЦАМО СССР, ф. 32, оп. 11302, д. 20, л. 84; XVIII съезд Всесоюзной
Коммунистической партии (б). Стенограф. отчет. М., 1939. С. 273.
** Троцкий Л.Д. Портреты. Сборник. Нью-Йорк, 1984. С. 69.
*** Там же. С. 94-95.

Сталинизм игнорировал важный гуманистический принцип приоритетности в