"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автора

набившийся в волосы. Потом без большой уверенности спросил:
- Дядь Гриша, пойдете на кошару помочь? Овцы четвертый день не
кормлены.
- А ты теперь за председателя колхоза? - спросил дед Гришка.
Натхин не принял иронии.
- Разделились с председателем. Вин с того краю, от Иванихиной хаты,
пошел людей собирать.
- А кого уговорили? - Натхин замялся: - Да я к вам четвертому стучусь.
Обещал дед Степан. - Натхин ударил шапкой о рукав, сбивая с нее снег. - Еще
пару дней штурма подует - овцы лягут.
- Сходить, мать? - спросил дед Гришка. Хозяйка не ответила, она, едва
поздоровавшись с Натхиным, отвернулась к печке и не оборачивалась, пока не
ушел. - Схожу, - усмехнулся дед.
Натхин ушел, а хозяин стал неторопливо собираться. Я спросил, почему
овцы не кормлены. Оказалось, сено в нескольких десятках метров от кошары, но
взять его на вилы из копны при таком ветре невозможно - ветер все сдувает.
Да и открыть ворота кошары, чтобы войти к голодным овцам, сейчас опасно:
овцы поднапрут, выбегут наружу и пойдут на собственную погибель за ветром. В
общем, чабанам самим с ними не совладать. Что-нибудь сделать можно только
всем миром.
Я увязался за дедом Гришкой. Он не стал возражать, хотя и удивился. Мы
перелезли через сугроб, который был наметен вдоль всего забора у нашего
двора, и двинулись в глубь слепой белой мглы. Вначале я пытался идти рядом с
хозяином, но все время получалось так, что дороги в степи мне рядом с дедом
Гришкой не было. Он шагал легко и ровно не оскользаясь и не проваливаясь, а
я то и дело спотыкался, проваливался, загребал за голенища снег. Пришлось
мне пристроиться ему в затылок. Когда мы подошли к кошаре, все тепло из меня
выдуло. Пальто, шапка, брюки, сапоги, варежки - все казалось ледяным
изнутри. У кошары, в затишке, уже собралось несколько человек. Кто-то
ухитрился зажечь папиросу, но огонь из нее сразу же вырвало, едва курильщик
перестал прикрывать огонь рукой.
- Чего ждем? - спросил дед Гришка. Он не гнулся, не растирал щеки,
будто ему и не было холодно.
- А подойдут еще, - ответил кто-то.
- А, - согласился дед Гришка, и мы тоже стали со всеми ждать.
- А чего мы ждем? - крикнул я деду Гришке.
- А ждем! - ответил мне дед.
Так мы простояли, ежась и приплясывая, еще минут пять-десять, а потом
все-таки решили - бригадир решил - начать работать самим.
Целый день мы в мешках таскали мороженое сено и через пролом под крышей
бросали его в кошару. Собралось нас у кошары не так уж много, и работа
двигалась медленно. Среди дня на санях приехал Натхин и вместе со всеми
нагребал из дыры в копне сено и таскал его к кошаре.
Возвращались в хутор при дневном свете, задерживаться до вечера
опасались.
- Живы теперь будут овцы? - спросил я деда Гришку.
За целый день мы с ним не перекинулись и словечком. Лишь когда
собирались открывать ворота кошары, дед сказал мне: "Ты здоровый, Андрий,
иди пособи".
- Кто знает? - пожал плечами дед.