"Виталий Семин. Сто двадцать километров до железной дороги" - читать интересную книгу автора

дело, жить с женой не буду. Тогда его с позором исключили из комсомола.
Потребовали у Натхина комсомольский билет. А билет у него пробит пулей и
полит собственной кровью. Натхин и показал его в комитете.
- Вот, - сказал он, - видите? Возьмите, кто смелый. И себя и вас убью.
Возможно, у Натхина все-таки отобрали бы комсомольский билет, если бы в
комитете сгоряча не перегнули палку. Дошла до области история с политым
кровью комсомольским билетом, и Натхина восстановили. Дали ему выговор, дали
выговор секретарю райкома комсомола (потом его переизбрали, на его место
выдвинули Галину).
Я всегда пропускаю момент, когда вхожу в хутор. Первые хуторские дома
стоят далеко от дороги, в темноте их не видно. Минут пять я иду по хутору,
еще не зная, что иду по хутору. И вдруг упираюсь в знакомый деревянный
мостик без перил. Еще несколько шагов - и я начинаю различать хаты,
подошедшие близко к дороге, звуки, шорохи, которых нет в степи, даже чуть
более теплое, сонное движение воздуха. Перейдя мостик, я сразу, за все
восемнадцать километров, устаю и едва волочу ноги.
Тут я вспоминаю, что опять не встретил в Ровном Зину, учительницу, свою
землячку, с которой познакомился и поругался на конференции. Дома у себя в
хате, прежде чем заснуть, я еще раз подумал об этом.
Вспомню я и свой разговор с Галиной, и то, как она под конец ответила
на все мои атаки. То есть отвечала-то она на одну из них, но это был как раз
тот ответ, которого я и добивался от нее, который мне и нужен был, хотя,
может быть, она и не знала об этом.
- Ну что Сокольцов?! - сказала она. - Чего ты кричишь? Ты знаешь, какая
зарплата у заведующего районо? На треть меньше того, что ты получаешь. Какой
квалифицированный педагог на нее пойдет? Замену ему давно ищут. Он и
остается на этой должности, пока замену не найдут. Но замену-то найти
нелегко.
Нелегко. Конечно, нелегко. Все нелегко. Но понятно.

2

А утром опять на уроки.
В шестом классе - литературное чтение. Урок, который люблю я и который,
кажется, уже любят ребята. Среди урока стук в дверь. Дверь открывается
широко, по-домашнему.
- Покличьте Пашку Лободыху! - На пороге стоит тетка с узелком.
- Что вы? - спрашиваю.
- Мени Пашку Лободыху.
- Случилось что-нибудь?
Ребята затихли. Смотрят на меня. Что я скажу. Притихла и Паша Лобода. И
только тетка не чувствует необычности ситуации.
- Та ни. Мени Пашку Лободыху.
- Паша, - говорю я, - выйди к маме, пусть она тебе скажет, что ей
нужно, а потом ты ей объяснишь, что прерывать урок можно только по важному
делу.
- Не пиду я! - вдруг вспыхивает Паша. - Нехай они подождут.
Теперь удивляется Лобода-старшая.
- Та я ж тебе поснидать принесла! - показывает она на узелок.
- Да уходите вы, мамо! - заливается краской Паша. - Нельзя на урок.