"Ю.Семенов. Гибель Столыпина (Повесть) [И]" - читать интересную книгу автора

вокзал, сказал перейти пути в двенадцать ночи, идти к сторожке
стрелочника. Здесь, на путях, оглушил его ударом кастета по затылку, тело
положил под рельсы маневровавшего паровоза.
Муравьева-Бизюкова задержали на улице; в охранке провели в приемную;
Кулябко отправил дежурного офицера задержать для допроса кучера, в
пролетке которого ехал арестованный.
Когда дежурный вернулся, Муравьев лежал на полу; из виска текла
тоненькая струйка черной крови, Кулябко не было в кабинете.
Вошел через три минуты, объяснив, что был у заместителя; ахнул, увидав
"самоубийцу": "Что ж не обыскали остолопы! Всех в арестантские роты!
Мерзавцы, губошлепы! Дурни!"
(Руки тряслись взаправдашно: впервые в жизни застрелил человека; обошел
задержанного, резко вскинул руку, пульнул в висок; вложил браунинг в
горячую ладонь, выскользнул - "к заместителю, по делу, связанному с
увеличением постов охраны Столыпина"; все было рассчитано по секундам.)
...Позвонил адъютанту Столыпина:
- У нас тут экстренный случай, пожалуйста, будьте особо внимательны и
предупредите Петра Аркадьевича, что положение в городе угрожающее,
появились террористы, максимум осторожности!
Продублировал звонок официальной телефонограммой принятой под его
диктовку в канцелярии киевского генерал-губернатора Трепова.
Алиби, алиби, да здравствует алиби!
"Ну вот и все!"


3


...Не просто и не прямо специальное особо секретное сообщение
французской полиции достигло военной миссии России в Берлине, где работал
полковник Бок, зять Петра Аркадьевича Столыпина.
Отправленное в генеральное консульство с юга Франции, оно долго в ы л е
ж и в а л о с ь в кабинетах русских дипломатов, бессловесно обсматривалось
со всех сторон, прежде чем было переброшено в Берлин: никто не взял на
себя смелость начертать красным карандашом: "Петербург, весьма срочно,
речь идет о жизни русского премьера!"
А смелость была нужна, поскольку в секретном меморандуме приводилась "р
в а н а я" запись разговора двух русских в ресторанчике "Маленький
марселец".
Речь шла о ситуации в России, о том, что правые партии отвернулись от
премьера Столыпина после его беспрецедентного ультиматума государю,
приведшего к проведению закона диктаторским путем, о том, что в Петербурге
идет необъявленная война между двором и Столыпиным, что ситуация, при всей
российской затаенности, чревата с о б ы т и я м и; не это, однако,
заставило вздрогнуть работников русского посольства в Париже; меморандум
заканчивался следующими словами: "Один из собеседников (имя которого
сейчас устанавливается, оно начинается с "фон" и кончается "штайн")
заметил: "Учитывая взаимную неприязнь, которую питают друг к другу Курлов
и премьер Столыпин, зная, что Курлов умеет повелевать и не страшится
авантюрных действий, вполне можно предположить, что он и на сей раз, как в