"Юлиан Семенов. Грегорио, друг Эрнесто (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Она же была единственной невестой, мальчик, - ответил Грегорио, и я
услыхал и зримо ощутил образ Дон Кихота Ламанчского, влюбленного в
Дульсинею из Эль Тобосо, - она была официальной невестой, а не портовой, а
с настоящими ночью мечтают о будущем или поют...
- Ну и что ты ей <подчеркнул>? - спросил Томас.
- Я подчеркнул в нашем предсвадебном разговоре следующее: <Я моряк,
Долорес, я люблю море и никогда ему не изменю. Я буду плавать в разные
страны, заходить в иностранные порты, пить виски в кабаках, драться на
пряжках с жадными французами и ночевать в домах свиданий у добрых и
несчастных шлюх. Но, подчеркнул я в предсвадебной беседе с Долорес, любить
я буду тебя преданно, до последнего вздоха, если только ты захочешь любить
меня таким, какой я есть, чтобы мне никогда не приходилось врать тебе и
прятать глаза>, и Долорес согласилась со мною, и вот мы счастливы уже
шестьдесят лет, маленький. А счастливая жизнь, это вроде хорошего плайа*,
особенно того, который в Варадеро: юноши гордятся своими пятнадцатилетними
невестами, молодожены ревнуют друг друга, хотя и обнимаются на людях; те,
у которых есть дети, забыли про ревность и любуются своими дочерями и
сыновьями - эти уже прошли самый опасный рубеж, а старики просто лежат
себе и загорают - что им еще осталось делать?!
_______________
* П л а й а - пляж (исп.).

(<Два самых устойчивых возраста у человечества, - подумал я, -
детство, которое кажется вечным, и старость, конец которой не может
представить себе ни один, даже самый древний старик>.)
- Так что ты начал про Папу? Ты не объяснил, отчего его стали
называть Папой, когда он был таким еще молодым, сорокалетним?
- Чего ж здесь объяснять, - ответил Грегорио. - Папа - это его
военный псевдоним, когда он работал в военно-морской разведке США. Мы
начали воевать против Гитлера еще до того, как янки вступили в войну, и
Куба не вступила в войну, а мы уже стали солдатами, и дон Эрнесто запретил
нам звать его Хемингуэй - только Папа. Я перестал быть Грегорио. Я стал
Грегори, потому что у него на первой войне был какой-то итальянский друг с
таким же именем. Два баска, которые жили в его доме после испанской войны,
получили английские имена. Раньше-то считали, что Хемингуэя называли Папой
из уважения. Из уважения называют <маэстро>. А он стал Папой. Для него
ничего другого и не придумаешь... Вообще-то все люди разделены на два
разряда: на тех, кто писает в море, когда купается, и тех, кто не писает -
совесть не позволяет. Так вот, Папа никогда не писал в море, и поэтому,
когда началась война, он не мог отсиживаться в своем доме в Сан-Франсиско
ди Паула, он не мог не начать свое сражение против Гитлера, и я горжусь
тем, что воевал рядом с ним.
(Кто читал последний роман Хемингуэя <Острова в океане>, должен
знать, что Грегорио там выведен в двух ипостасях: в первой книге он -
Эдди, который убивает акулу, что неслась на сына Хадсона; в третьей -
Антонио, который вместе с Хадсоном ищет фашистов, ушедших с подводной
лодки.)
- Так вот, - продолжал Грегорио, - Папу я встретил впервые, когда он
был без бороды, и таким он был молоденьким в двадцать пятом году, что даже
и не верится сейчас. Я тогда плавал на <испанце>, моя мама - испанка с