"Юлиан Семенов. Горение (Фрагмент романа-хроники)" - читать интересную книгу автора

летучим отрядам эсеровских террористов.
После этого отправился в кабинет Евстратия Павловича Медникова,
ближайшего дружка и помощника Зубатова, уволенного покойным Плеве без
права проживания в столицах. Как часто бывало и ранее, увольнение
начальника не сказалось на его аппарате. Поболев три месяца, дождавшись,
пока уляжется шум, вернулся на службу как ни в чем не бывало. Был Медников
коротконог, увалист, но в движениях между тем порывист; грамоте не учен;
из унтеров; семья занималась в Ярославской губернии мелкой торговлей,
пробавляясь розничным товаром; резвый на ум, сыпавший северными
словечками, мол, сын народа, по-иностранному брезгую, да и рафинированным
петербургским тоже - сплошные ужимки; именно этот человек, с зубатовской
еще поры, ведал секретной агентурой северной столицы.
Первая встреча с ним состоялась у Герасимова три года назад: в
благословенные годы тишины и мира в империи сыск еще возглавлял Зубатов,
был вызван в северную столицу с отчетом.
Посмеиваясь, рассыпая словечки, словно горох по деревянному столу,
Медников тогда говорил:
- Плохо работаете, Александр Васильевич, с руки вон плохо, срам,
срам! Ни единой типографии в своем Харькове не открыли, а поручик
Кременецкий в Екатеринославской губернии каждый год четыре штуки
накрывает...
Герасимов захолодел от гнева:
- Я типографии не арестовываю потому, милостивый государь Евстратий
Павлович, что у нас таковых нет, а самому ставить на деньги департамента,
чем занимается Кременецкий, чтоб внеочередные награды получать, - увольте,
не стану.
После этого до крайности неприятного разговора сразу же отправился к
начальнику департамента полиции Лопухину:
- Алексей Александрович, допустимо ли, что Медников и его фавориты
тратят деньги департамента, помогая революционерам ставить подпольные
типографии, а потом, арестовав последних, получают за это награды и
звания?
Лопухин тогда мягко успокоил Герасимова, отпустил с миром, намекнув
на скорое его повышение по службе; слово сдержал, через месяц дал погоны
подполковника. Воистину смелых боятся; кто кулаком по столу стукает, тот и
победил; молчуна отбрасывают с дороги мыском сапога, раб не страшен,
цыкнешь на такого - в штаны наложит; страшатся громких, на том Европа силу
набрала, только мы радеем, чтоб все мышами жили, не высовывались...
...И вот, спустя три года, увидав Герасимова в своем маленьком
полутемном кабинетике, Медников сорвался со стула, рассыпался горохом
поздравлений; может, чего и не так было, так из-за того это, что пень
неученый, но служить, чего не отнять, умею и начальству предан душою.
- Молодец, - прервал его Герасимов. - Знаю. Только вы меня и отучили
на слово верить, Евстратий Павлович. Делу верю. Вы по указанию Трепова и
министра Дурново кому отчеты ежедневные по секретной агентуре передаете?
- Ну как же, Рачковскому, вашему советнику, и передаю, Александр
Васильевич.
- Так вот, отныне вы не ему только передавайте, а все, абсолютно все
- мне. И никому больше. Ясно?
- Ну, как же не понять, Александр Васильевич?! Все будет исполнено