"Юлиан Семенов. Горение (Фрагмент романа-хроники)" - читать интересную книгу автора

благодетельствовать ей. Здесь такие кликуши вредны, особенно в
переживаемое время. Пусть воображают себя великими людьми в изгнании, лишь
бы не пакостничали на родине>.


...Решив посетить биржу (почувствовав в себе игрока, хотя крупно
играть пока еще боялся), Герасимов загодя знал, что на вечернее заседание
суда вполне можно и задержаться: идет задуманный им и прорепетированный
заранее спектакль; пусть говорильня продолжается - некий подарок прессе
после безжалостного военного суда над социал-демократами второй Думы,
распущенной полгода назад; дали, голубоньке, поработать только семь
месяцев, пока Столыпин готовил новый выборный закон: от тысячи дворян -
один выборщик; от ста двадцати пяти тысяч рабочих - тоже один; тут уж
левый элемент не пролезет, дудки-с; пришла пора сформировать Думу, угодную
правительству, а не наоборот. Ан не вышло! Герасимов точно, в самых мелких
подробностях помнил свою операцию по разгону второй Думы, которая
оказалась еще более левой, чем первая, - за счет ленинцев, плехановцев и
трудовиков; Столыпин даже горестно усмехнулся: <А может, воистину,
Александр Васильевич, от добра добра не ищут? Мы же во второй Думе
получили настоящих якобинцев в лице социал-демократов; в первой Думе
подобного не было>.
Столыпин - всего за несколько месяцев пребывания у власти - научился
византийскому искусству политической интриги: выражать мысль и желание не
столько словами, сколько взглядом, аллегорическим замечанием, намеком.
Конечно, это сказывалось на темпоритме работы, ибо приходилось не час и не
день, а порою неделю раздумывать над тем, как складывалась очередная
беседа с премьером, вспоминать все ее повороты и извивы, строить несколько
схем, тщательно их анализировать, прежде чем принять решение. Проклятому
англичанину легче: бабахнул от чистого сердца в парламенте, назвал все
своими именами, - и айда вперед! А у нас сплошная хитрость и постепенная
осторожность! Несчастная Россия, кто ее только в рабство не скручивал?!
Триста лет инокультурного ига, триста лет собственного крепостничества,
сколько же поколений раздавлены страхом?! Герасимов иногда с ужасом
прислушивался к тем словам, которые постоянно, помимо его воли, жили в
нем; покрывался испариной, словно какой пьяница, право; наказал лакею
заваривать валерианового корня - не ровен час, брякнешь что, не уследимши
за языком, вот тогда и расхлебывай; у нас все что угодно простят, кроме
с л о в а.
После трех дней, прошедших с того памятного разговора, когда Столыпин
заметил, что вторая Дума оказалась еще хуже первой, Герасимов отправился
к премьеру и за чаем, перед тем как откланяться, п р о б р о с и л:
- Петр Аркадьевич, полагаю, если бы правительство потребовало от Думы
выдать закону социал-демократическую фракцию, лишив этих депутатов
неприкосновенности, нужный баланс правого и левого крыла обрел бы желаемую
стабильность.
Столыпин отставил подстаканник (никогда не держал блюдце), покачал
головой:
- Да разве они пойдут на это? Думе престижнее принять из моих рук
рескрипт о новом роспуске, чтобы затем попрекать диктаторством, нежели
выдать правосудию социал-демократических террористов...