"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- Господа! - возглашает руководитель японской делегации Мацушима. - Я
думаю, что переговоры явят собой образец искренности и взаимного
доброжелательства. Я пью за успех, господа!


Шумит тяжелый океан, с ревом разбивается о высокие каменные глыбы,
замирает в воздухе снежными, устремленными ввысь валами, а потом с
шелестом обрушивается вниз - в самого себя.
Блюхер без ежедневной двухчасовой прогулки не человек. Как бы ни
работал, пусть двадцать часов, все равно обязательно пешочком, размеренным
шагом десять километров отшагай, хоть помри.
- Мой двоюродный дядька, - объяснял Василий Константинович Петрову, -
до восьмидесяти пяти лет жил, а в восемьдесят еще женихался с молодухами.
А все почему? Он по вечерам письмоноше помогал, в соседние деревни письма
разносил. Пятнадцать километров отмахает, а потом сидит у печи, ноги
вытянет и от счастья плачет. Честное слово! Молится и плачет радостно.
Блюхер кладет пистолет в задний карман брюк, надвигает канотье,
смотрит на себя в зеркало и отправляется к океану - тут, в Дайрене, до
него рукой подать. Он перепрыгивает с валуна на валун, уходя все дальше и
дальше - вдоль по пустынному берегу. А за ним - неотрывной тенью два
японца в штатском, шпики. Идут, совсем не скрываясь, даже изредка
переговариваются друг с другом. Им тяжело идти за Василием
Константиновичем, потому что тот в ходьбе быстр. Шпики чуть не бегут за
ним, тяжело дышат, потные. А Блюхер идет и посмеивается. Думает: <Это вам,
сукины дети, за обед в ресторане! Вы лихо жуете, мы - ходим. А ну - кто
кого?!> И Василий Константинович поддает скорости. Один из шпиков, тот,
что поменьше ростом, заглядевшись на военного министра, спотыкается,
падает и расшибает себе лоб. По щеке течет кровь. Второй шпик на ходу
вытирает кровь своему спутнику, но понимает, что дело плохо. Либо надо
останавливаться, чтобы по-настоящему помочь товарищу, либо одному бежать
следом за русским министром.
- Эй, господина! - кричит он, задыхаясь. - Подожди!
Блюхер идет, будто этот крик к нему не относится. Вокруг валуны,
низкие, словно расчесанные огромным гребнем, корейские сосны, и больше
ничего. Только океан глухо стонет и грохочет.
- Э, хоросая господина! - снова в отчаянии кричат шпики в спину
Василию Константиновичу.
Блюхер останавливается. Смотрит на своих сопровождающих. Они бредут к
нему - жалкие, перемазанные кровью, взмокшие.
- Вы кто? - спрашивает Блюхер.
- Васа охрана.
- Шпионы, что ль?
- Сипионы, сипионы, - радостно соглашается тот, что разбил себе лоб.
- Немнозко сипиона, немнозко охрана. Твоя ходи, моя топ-топ, за тобой
ходи, но твоя быстро ходи, как животное.
- Сейчас пойдем дальсе, - говорит второй шпик, - только остановим
кровь.
- До кости разбил? - спрашивает Блюхер.
- Немнозко до кости.
- Иди сюда.