"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора - Песни петь где выучилась?
- Когда табором идем - скучно, вот и поешь. - Нос у тебя курносый, Маша... - Значит, бабушка с русским поспала. - Сколько тебе лет? - Семнадцать. - Что шепотом говоришь? - Оттого, что ты меня не хватаешь. Чисто мне, вот и говорю шепотом, будто в любви. - Ах ты, красивый человек, - улыбнулся мягко Исаев и погладил девушку по щеке. - Обижают тебя? - Нет. А может, да. И не поймешь, если обида. Привыкла. Слушай, ты позволь мне в тебя влюбиться? Я тогда ночь плакать буду, а другим лицо стану царапать... - Зачем тебе это? - А то пусто. И ребеночка не велят родить, говорят, тогда петь я не смогу, табор денег не получит. - Хочешь, я тебе погадаю? - тихо спросил Исаев и взял руку девушки в свои. - Вот что тебя ждет, Машенька... Ждет тебя дальняя дорога, тройка добрых коней и молодой удалец. Аполлинэр, проснувшись, открыл глаза и слушал Исаева не двигаясь. - Сядете вы в коляску, - тихо, почти шепотом продолжал Исаев, - и понесетесь ото всех подальше - с бубенцами и с ветром. - Он трефовый? - Кто? - Нет. Он червонный, красивый, в шелковой рубахе, а сам русый. - Значит, не цыган? Тогда врешь... Меня только цыган может украсть, чтоб я ему была надолго, - Этот тоже цыган будет. - Старик? - Нет. Молодой. - Умный? - Очень... Посадит он тебя в коляску, ноги тебе укутает мехом, гикнет - и понесут вас кони к нему в бревенчатый дом, а окно там на зеленое море глядит, и ночи там вовсе не бывает. - Слушай, - шепнула Маша, - ты шутишь, а тебе смерть в глаза смотрит, я знаю, я в висках дрожь чую, когда с тобой говорю. Ты берегись. Ты старика берегись усатого, он тебя погубит, мукой смертной изведет... - Маня! - закричали с освещенной эстрады. - Манюня, чавелла! Танцуй и пой последние денечечки. Скрылась Маша в темноте, а потом, как в волшебстве, появилась из ночи на свет эстрады, и запела, да как! - мороз по коже дерет и такая смертная тоска, что плачь, пей да молись, а там - пропади все пропадом. - Максим, - трезво сказал Аполлинэр, - ты меня извини, ты как лошадь - добрый. А я сейчас сон видел, будто моя Реганда первой придет. Только глупо все это. Ну, отстроятся они. А все равно их снова пожгут. Сейчас такая жизнь, что коням и мужикам спуска ни от кого не будет... ...А в это время побежали по городу мальчишки, размахивая над головой экстренным выпуском газет. Вопили во все горло: |
|
|