"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- А кто кого изволил загубить-с? Не получится ли петрушка с
морковкой?
- Что вы такой пришибленный? Словно боитесь чего. У вас-то свои
предложения есть?
- У меня своих предложений нет. Я бы попросил вас подождать, мы с
родственниками посоветуемся.
- Тогда в завтрашний номер не пойдет.
- Нет, в завтрашний надо обязательно чтоб попало, а то уж он сколько
лежит...
- Кто?
- Нет, никто, это так у меня что-то от горя отдельные слова вылетают.
Давайте напишем просто и со скорбью: <Прощай, дорогой>.
- Ладно, - согласился заведующий. - Напишем.
После ухода посетителя заврекламой снял внутренний телефон и начал
диктовать:
- Василь Василич, пошла шапочка: <Загубили, суки, загубили!> Первая
фраза крупно: <От тюрьмы, как и от сумы, никуда не спрячешься, разве что
только в новый ресторанчик при магазине Юлия Бриннера>. Бриннер просил
прорекламировать - деньги уже перевел. А дальше валяй про помершего
большевика. Обнимаю тебя.



ПРИМОРСКИЙ РЕСТОРАН <РЖАВЫЙ ЯКОРЬ>. НОЧЬ
_____________________________________________________________________

На веранде, уходившей тонкой стрелой в залив, сидели Исаев и жокей
Аполлинарий, которого все зовут Аполлинэр, а близкие друзья - Ляля. Он
размазывал пьяные слезы по щекам, часто икал. Говорил невнятные
странности, глотая шипящие согласные, - ничего разобрать невозможно. Потом
он уронил голову на грудь - резко как актер при выходе на поклон, подался
вперед и всхрапнул - Ляля засыпает мгновенно.
Отодвинувшись от уснувшего Аполлинэра, Исаев откинулся на спинку
стула, устало протянул руки вдоль тела и глубоко вдохнул йодистый
океанский воздух. Сейчас, в ночи, когда единственный его собеседник спал,
вокруг никого нет и не надо ни с кем поддерживать праздный разговор,
отчетливо было видно, как устал Исаев.
Все прошедшие недели он провел в обществе Ванюшина. Тот был в
состоянии какого-то суетливого восторга, помногу пил и требовал, чтобы
наравне с ним пили все окружающие. Вызывал он и Гиацинтова, и они играли в
две гитары старинные романсы. Под утро, пьянея, Ванюшин начинал ругать
полковника <жандармом и кровопийцей>. Гиацинтов, продолжая молча играть на
гитаре, понимающе смотрел на Исаева, и они улыбались друг другу.
Часто Исаев принимал на своей квартире возле Гнилого Угла японских и
американских журналистов. Со многими из них он сошелся на <ты>; был вхож в
японский штаб и в американскую миссию. Здесь он перепроверял ту
информацию, которая поступала к нему от Ванюшина.
Но пока еще у него не было прямого хода к военному ведомству белых, к
банковским операциям Меркуловых, к министерству иностранных дел -
сообщения о событиях, происходивших там, поступали к нему либо от