"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

признался, без давления.
- Цацки где?
Следователь достал из несгораемого ящика драгоценности и положил их
на стол, покрытый пожелтевшим газетным листом. Постышев рассматривал
жемчужную нить недоуменно и с ухмылкой.
- И за что такая цена? - спросил он. - Никак не пойму. Напридумывали
людишки себе кумиров - и ну поклоняться им. А тебе нравится, Филиповский?
- Да разве я в них сведущий? Мне на базаре дед один сказал, что на
камушки хлеба наменяет с салом и водкой. У меня в подчинении трое пацанов:
один чахоточный, другой без ноги, а третьему шестнадцать лет, и за мировую
революцию он сражается единственно по светлому энтузиазму. Госполитохрана
мы, а по ночам в мусорных ящиках за рестораном Хлопьева кожуру
картофельную собираем, чтоб днем не позориться...
- У него дома обыск делали? - спросил Постышев.
- Какой у него дом? В подвале живет, как пес в конуре.
- Семья где?
- На кладбище, - ответил Филиповский, - порубана в девятнадцатом
калмыковцами. Детям своим ни крохи не давал, когда в ЧК работал, голодали
дети, а у меня тогда через руки золота буржуйского поболе проходило. А
теперь по ночам глазыньки их вижу - пропади, думаю, все пропадом, хоть
троих своих теперешних пацанов накормлю, тоже по земле смертниками ходят.
Вон позавчера двоих наших зарезали в малинах. Так неужто и с буржуйских
камушков не могу дать своим пацанам пожрать вволю и водки перед сном
выпить?
Следователь отвернулся к окну, чтобы арестованный не видел его лица.
Тяжело сопит следователь, больно ему слушать Филиповского, а закон какое к
душе отношение имеет? Закон, он и есть закон, он по бумаге писан, не по
сердцу.
- Ты мне нутро не вынимай, Филиповский, - сказал Павел Петрович. - Ты
за троих своих пацанов в ответе. Это так. А сколько им жить на земле
предстоит?
- Как выйдет. Пуля в рожу не смотрит...
- Ничего. Посмотрит. Так вот надо, чтобы твои пацаны жили в стране,
где закон для всех один, а не такой, чтоб чего Филиповский захотел, так то
и вышло. Они подумать могут, что ты над законом, а не он над тобой. В
трибунал пойдешь, товарищ.
Филиповский впервые за весь разговор вскинул голову:
- Ты как меня назвал, Павел Петрович?
- Я назвал тебя товарищем, - сказал Постышев.
Поднявшись, он сказал следователю:
- До суда отпустить. Возвращайся на работу, Филиповский. Ночью в
городе двенадцать бандитских налетов зарегистрировано.



ГУБКОМПАРТ
_____________________________________________________________________

За длинным столом, покрытым красным сукном, сидели комиссары
Хабаровского укрепрайона. Выступал - весь в кожаном - комиссар стройбата,