"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

крепко, по-английски и повел к столу, Сашенька была одета в короткий
тулупчик, кожаные галифе заправлены в белые, с оторочкой, пимы.
- Это вы зачем так оделись, лапушка моя? - спросил Ванюшин, целуя
Сашеньку в лоб. - На карнавал по случаю наших побед?
- Да нет же, Николай Иванович. Нас Гиацинтов пригласил на охоту,
изюбря бить.
- А где он сам, наш Демулен?
- Вечером приедет, а меня сейчас отправляет на автомобиле с
продуктами и поварами.
Исаев подошел к окну, чуть приоткрыл занавеску и увидел в длинном
сером автомобиле двух <поваров>. Это были явные филеры: лобики низкие,
глаза бегают и в облике прибитость.
- Сашенька, - сказал Ванюшин, - вы чертовски похорошели, душечка моя.
К чему бы это? Не к любви ль?
Сашенькины брови вскинулись, она резко повернулась к Ванюшину и
ответила ему:
- К оной, Николай Иванович, к оной.
Девушка убежала. Исаев посмотрел вслед ей ласково и с такой
мучительной тоской, что Ванюшин гулко ахнул и погрозил ему пальцем;
подошел к письменному столу, снял трубку телефона, назвал номер и сказал:
- Полковник? Да, да, я. Ты что так удивляешься? Меркулов там, а я
здесь. Ты нас сейчас на охоту заберешь или позже? Когда? Вечером? Хорошо.
До шести мы свободны. Ладно. Ждем.
Ванюшин положил трубку и сказал:
- А теперь пьем спокойно и думаем о боге!
Он налил себе еще стакан коньяку, выпил его одним махом и начал
бегать по номеру, напевая <Камаринского мужика> дурным голосом.
Вдруг замолчал, сел на корточки и отполз в угол. Спросил:
- Вы когда-нибудь слыхали, как воют охотники-волчатники? Они <вабят>
- волчицей кричат, волка подманивают. Я умею. Хотите, покажу...
Ванюшин лег на пол и начал выть - сначала тихонько, а потом
нарастающе-жутко, отчаянно, зверино. Замолк. Всхлипнул.
- Пошли в город, Максим, - жалобно попросил он, - а то я здесь
повешусь. Ты, кстати, слышал - вчера вечером генерал Савицкий предложил
американцам продать за миллион долларов все земли уссурийского казачьего
войска. Патриот российского народа, герой и солдат торгует землей своей
родины! Этого пока еще в мировой истории не было. Рыба действительно-таки
начинает гнить с головы. И еще я своими глазами видел, как семеновцы
одного красного пленного - просто русского мужика, никакого не комиссара -
раздели на льду Амура догола, натерли щучьими головами, а потом обваляли в
соли и пустили на все четыре стороны. А до ближайшего жилья десять верст.
А мороз тридцать градусов. Так он на коленях за ними полз и все кричал,
чтоб они его пристрелили. Говорят, толстые люди добродушны... Какая
глупость. Это все вы про пикников выдумали, Максим... И еще знаете что?
Общество, в котором хорошему писателю самому приходится организовывать на
себя рецензии, обречено, ибо оно отравлено равнодушием и пассивностью. Мне
вчера один большой литератор написал из Парижа, просит о его сборнике
статью поместить. Сам просит, а мне противно...
- Что-то с вами приключилось, Николай Иванович. Даже морщины возле
ушей прорезались. Это знаете к чему?