"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора - Да.
- Извольте повторить. - Я помню в общих чертах... - Придется напомнить частности. Вьючная лошадь для артчастей должна быть с широкой грудью, на коротких ногах, плотного склада, круторебрая, с крепким копытным рогом, с прямой короткой спиной, без старых ссадин на спине и с невысокой правильной холкой, - вдалбливая каждое слово в собеседников, отчеканил Блюхер. - А разве эта лошадь в артиллерию годится? На ней хоронить хорошо, а не воевать. Определите ее в обоз. Блюхер идет дальше, осматривая коней. - А это что такое? - спрашивает он. - Каких лошадей мы вообще не берем в армию? - С порчеными копытами. - Еще? - С сжатой пяткой. - Еще? - Вислоухих. - Еще? Молчат командиры, смотрят под ноги, мнутся. - Ай-яй-яй, - качает головой Василий Константинович, - нехорошо иметь девичью память, граждане комэски и комкавполками. А если у коня передние ноги значительно выгнуты назад в коленях? - Не годится, если гнуты в коленях, - гудят командиры. - Да я знаю, что не годится. А вот этот конь? У него ноги, как луки. Зачем его взяли? - Прошляпили, гражданин министр. - Люблю самокритику, - говорит Блюхер хмуро, - только не в военных организациях, а в лавках головных уборов. Этого коня выбраковать. Главком идет дальше. Он придирчиво осматривает каждую лошадь, смотрит, как подкована, заглядывает в зубы, пробует на ощупь мышцы ног. И вдруг возле забора он видит кобылу с огромными страдальческими глазами, а возле нее рыженького жеребенка. Тот жмется к матери, испуганно смотрит молочными еще, с голубизной, глазенками на людей, которые приближаются. Кобыла притирает сына к забору, стараясь спрятать его от людских взоров. - Ах ты, маленький, - ласково говорит Василий Константинович. - Ах ты, красавец мой нежный... Он осторожно тянет руку к жеребенку. Кобыла настороженно следит за его рукой и переступает задними ногами - часто-часто, словно собираясь взбрыкнуть. - Василий Константинович, - опасливо говорят командиры, - как бы она не зашибла... - Да разве она зашибет, - по-прежнему ласково говорит Блюхер, - она ж видит, что мы к нему с лаской, она только жестоких будет шибать... Он дотрагивается до головы жеребенка и легонько начинает почесывать его лоб, поглаживать за ушами, что-то тихое и нежное говорит ему, угощает четвертью сахарного кусочка. Жеребенок делает шаг от матери к Блюхеру и начинает тереться об его руку тоненькой шеей. Мать теперь уже не переступает задними ногами так часто, только все время опускает голову и трогает сына губами за спину. Жеребенок оглядывается на нее, не отходя от |
|
|