"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автораПосему пошли-ка со мной.
- Куда? - Увидишь. Значит, главная твоя задача какая, повтори мне? Мировая революция? Штык и винтарь? - Ты не улыбься, не улыбься. Именно - винтарь и сабля. Свирепый ветер рвет полы шинелей, душит сухим, колючим снегом, слепит, валит с ног. Рядом с красиво скроенным Громовым в длинной, до пят, шинели, в кожаном картузе с большой звездой, с орденом Красного Знамени на левом отвороте шинели в большой красной розетке Постышев в своем драном картузе ив короткой шинельке до колен кажется оборванцем. Они идут быстро, склонившись вперед - на ветер. Постышев ведет Громова на эвакопункт: там в холодных бараках живут беженцы, которых еще не успели отправить в тыл. Плач детей, темнота, запах керосина, узлы на полу, корытца, тазы, младенцы, свернувшиеся на матрацах, тифозные, которые стонут за перегородкой, беспризорники, играющие в карты при свете огарка, - вот что встречает Постышева и Громова на эвакопункте. - Когда эшелон дадут? - спросил Постышев сестру милосердия в накрахмаленной белой косынке с красным крестом. - Обещали вечером, но что-то случилось с паровозом, - Людей покормили? - Да. - Еще сироты поступали? - Вчера сняли с эшелона семерых. - Нет, крохотули совсем, они у меня спят, больше их уложить негде. - Давайте заглянем. - От ваших никаких весточек нет, Павел Петрович? - спросила сестра. Постышев молча покачал головой и пошел следом за ней. В медпункте, на полу, свернувшись калачиком, спали малыши. Вымытые лица их были во сне беспокойны и мучительно напряженны. Иногда кто-то из малышей по-стариковски, тревожно стонал, Постышев сел на стул, снял шапку и показал Громову на табуретку рядом с собой. На тумбочке возле окна Постышев увидел маленькую елочку, установленную в пустой четвертной бутыли. - Это зачем? - спросил Постышев. - Для дезинфекции, что ль? Сестра ответила: - Нет, товарищ комиссар, просто скоро будет Новый год. Надо ж малышам сделать радость... Постышев внимательно посмотрел на Громова. - Иди, Громов, - сказал он, - у меня сейчас будут задачи, идущие вразрез с твоими. Я сейчас поеду елочные игрушки доставать... - Большевик устраивает церковный праздник, - ответил Громов, - лучше б подумал, как детей накормить. - Ах, накормить?! - изумился Постышев. - Да разве это должно интересовать большевика? Винтарь и сабля! Мировая революция, а дети - черт с ними, пускай гниют, зато потом, когда мы победим окончательно, тем, кто выживет от тифа и голода, будет отменно хорошо! А как им будет хорошо, когда для тебя <масло и молоко> - худшее ругательство?! |
|
|