"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора

- Вполне. Валяйте в набор.
Метранпаж рысцой убежал в типографию. За окнами был слышен рев
голосов. Он все ближе и ближе. Дрожат стекла в кабинете. Исаев подошел к
окнам. По Алеутской, оглушительно грохоча сапогами, с лихой песней шли
войска.
Улица была запружена юнкерами, студентами, дамочками - овации, слезы,
счастливые, сияющие лица. Исаев стоял у окна нахмурившись, поджав губы. И
вдруг - резко, толчком - заметил на себе пристальный взгляд.
Разведчик обязан быть актером. Исаев чуть-чуть дрогнул лицом, сыграл
начало улыбки, потом сыграл улыбку; он поднимает над головой руки и
соединяет их в приветственном салюте героям-солдатам, которые сегодня
отправляются на фронт.
И только после долгих улыбок и салюта Исаев оторвал глаза от солдат и
стремительно, осторожным взглядом пронесся по толпе.
Профессионально и точно Исаев отметил двух молодчиков с цинковыми,
<озабоченными> глазами. Они, играя сейчас в озабоченность, прилипчиво
смотрели на Исаева и, как только заметили, что он видит их, сразу же - без
всякого перехода и безо всякой необходимой в этом случае игры - стали
размахивать руками и кричать <ура>.
И еще одного человека, неотрывно смотревшего в окно, заметил Исаев.
Это была Сашенька. Она стояла возле ворот, как раз напротив редакции, к
груди прижимала тетрадку, ее толкали мальчишки и дамы, устремившиеся
следом за прошедшими войсками, а она, не замечая ничего вокруг себя,
зачарованно смотрела на Исаева.
Исаев улыбнулся ей, девушка поняла, что он видел, как она смотрела на
него, смутилась и, низко опустив голову, побежала через дорогу в редакцию.
Двое молодчиков с озабоченными глазами принялись расхаживать по
тротуару напротив редакционных дверей. Исаев видел, как они, стараясь
казаться праздношатающимися, что-то насвистывали. Он не слышал, что они
насвистывали, но ему казалось, что и это они делали фальшиво.
<Дурак, песню испортил>, - вспомнил он Горького и вдруг отчетливо
понял: что-то случилось с Ченом. Он пропустил две встречи.
Исаев сел к телефону и стал смотреть на черный нескладный аппарат.
Тихонько скрипнула дверь. Исаев поднял голову и увидел Сашеньку.
- Максим Максимыч, - сказала она решительно, - я написала про то, что
вы мне показывали. Вы обязаны это напечатать.
И она положила на стол тетрадку, исписанную аккуратными строчками.
Прочитав первую страницу, Исаев усмехнулся и смешно почесал нос.
- Сколько вам лет, Максим Максимыч?
- Почему вы спрашиваете?
- Потому что вы смеетесь там, где может смеяться только черствый
старик.
- Мне семьдесят семь лет, - улыбнулся Исаев. - Сашенька, разве это
можно напечатать, славная вы девочка?
- А вы испугались?
- Конечно.
- Максим Максимыч, пожалуйста, не говорите так. Вы лучше, чем хотите
казаться. Вы хотите быть плохим, наглым, у вас это великолепно выходит,
только у вас иногда глаза бывают, как у больной собаки. Это я так для себя
определяю глаза честных людей.