"Юлиан Семенович Семенов. Пароль не нужен. (Штирлиц, 1921-1922)" - читать интересную книгу автора - Афоризмы, афоризмы - они-то красивы, а истина уродлива.
- О! Это даже не афоризм, это аксиома. Что Исаева не привез? - Ты же просил меня приехать одного. - По-моему, ты доверяешь ему больше, чем себе. - Себе-то я вообще не доверяю, я - растратчик по натуре. - Коля, как на исповеди: ты Исаева давно знаешь? - Я работал с ним у Колчака и шел от Омска до Харбина. - Ну а если мы его возьмем к себе? - Он не согласится. - Ты меня неверно понял. Что, если мы его заберем? - Причины? - У меня нет явных улик, у меня есть уверенность, построенная на интуиции. - Я не дам его в обиду, Кирилл. Не потому, что, как и всякий русский интеллигент, я не люблю жандармов, нет. Просто нельзя хватать людей по интуиции, это средневековье. - А если я дам компрометирующий материал? - Другой разговор. - Я жду ответа из Лондона и Ревеля... Но тогда я буду со щитом и припомню этот разговор. - Ты что - угрожаешь? - В некотором роде. - Господь с тобой, Кирилл, я уже пуганый, с тех пор ни хрена не боюсь. Сволочи, в кофе соли целую чайную ложку кладут. - Турецкий рецепт. поскольку я отношусь к тебе с симпатией, Кирилл, не советую зря рисковать: я-то - бумагомаратель, я-то - зерно, но Меркулов будет недоволен. Об этом я уж позабочусь. - Ах, вот так... - И не иначе. - Считаем, что этого разговора не было вовсе. - А его и не было, - улыбнулся Ванюшин и стал рисовать пальцем замысловатые узоры на запотевшем окне. Уже третий день шел дождь со снегом, океан казался коричневым, он был иссечен тонкими струйками, и если по вечерам, когда город затихал, подолгу слушать, начинался тоненький стеклянный перезвон - дождевые пузырьки лопались. САЛОН-ВАГОН МЕРКУЛОВА _____________________________________________________________________ Ванюшин сидел у стола, уставленного закусками и коньяками, и молча, неотрывно смотрел в угол. Меркулов-младший полулежал на диване и тихонько мурлыкал старую колыбельную песню. - Мне порой в пыльных углах продолговатых комнат мерещатся рваные раны на человеческих лицах, - сказал Ванюшин. - Не могу в углы смотреть. Вы что-нибудь видите там? |
|
|