"Геннадий Семенихин. Чингисхан с мотором ("Нравоучительные сюжеты" #39)" - читать интересную книгу автора

полуторапроцентного пива, чашечку кофе или бутылку сельтерской. Мы близко
познакомились со старым писателем и довольно часто навещали это кафе. В
жаркую погоду или дождь, когда булыжные плиты мостовой были затянуты пленкой
гололеда, он выходил на прогулку с маленьким лохматым псом на поводке,
которого, если не изменяет мне память, окликал "шипцзигом", пересекали улицу
и, остановившись под моими окнами, весело окликал:
- Капитен, капитен, - а заканчивал по-русски: - Уже пора. Бокалы нас
ждут.
Когда мы садились на излюбленный угловой столик, тотчас же появлялся
сам "шеф", розовощекий полный немец, ставил на стол рюмочку ликера или
шнапса, тарелку с бутербродом с тонким ломтиком ветчины и торжественно
произносил:
- Фюр зи, герр Келлерман. - Я заказывал желтое пиво, над которым в
бокале вздувался огромный шар пены. Тем временем лохматый "шипцзиг"
устраивался здесь же, рядом с нами, под столом и мирно дремал у ног хозяина.
А я слушал изумительные рассказы Берн-гарда о выдающихся писателях его
времени, иногда приукрашенные то добрым юмором, то грустными раздумьями над
их судьбами. Как-то я сказал о том, что его замечательный роман "Туннель"
чем-то сродни творчеству такого большого художника, как Герберт Уэллс, и
спросил: знакомы ли они.
- О, да! - воскликнул Келлерман. - Мы с ним лишь однажды встретились,
когда он приезжал в Берлин, и я так мечтал поговорить с этим огромным
писателем о творчестве. Я встречал его на Ангальском вокзале, и был он
весьма веселым, потому что в Париже его хорошо провожали собратья по перу. В
течение трех дней мы ездили по Берлину, побывали на нескольких приемах,
официальных и товарищеских пирушках, я показал Уэллсу лучшие рестораны
Берлина и потом снова таким же веселым отправил его домой с Ангальского
вокзала. Но о творчестве мы так и не поговорили.
Однажды Бернгард спросил:
- Вы, наверное, знаете Гергарта Гауптмана?
- Еще бы, - ответил я, - мы же в школе изучали его драму "Ткачи", она
шла в советских театрах. Дома у моего отца хранятся напечатанные в
издательстве Маркса произведения Гауптмана, У нас в стране он широко
известен. "Потонувший колокол", "Перед заходом солнца".
- Вот, вот, - одобрительно закивал Келлерман, - но вы едва ли знаете,
что он в настоящее время живет вблизи от Котбуса. Вот бы собраться и поехать
его проведать.
Но мы так и не собрались. В том же году восьмидесятивосьмилетний
классик немецкой литературы Гергарт Гауптман скончался.
Во время наших встреч Келлерман с волнением рассказывал о начатой им
работе над романом "Пляска смерти", который впоследствии был переведен на
русский язык, издавался в Москве.
- Вам этого не понять, - грустно улыбался он. - У вас все сейчас
впереди, а у меня за спиной. Садишься за очередную страницу и думаешь: "А
успею ли?" И как хочется оставить своей новой книгой еще один след в
литературе родного тебе народа. Это будет книга о великой трагедии, которую
принес нам, немцам, вместе с фашизмом Гитлер. Да только ли нам. А вашей
великой доброй стране, а всей Европе. Знаете, как я назвал его однажды?
Чингисхан с мотором.
Часто и теперь вспоминаю одухотворенное, освещенное гневом лицо