"Геннадий Семенихин. Лаврентьич ("Нравоучительные сюжеты" #32)" - читать интересную книгу автора

понадобится.
- Слушаюсь, товарищ старший политрук, - гаркнул старшина.
... Целый день над передним краем рвались снаряды и мины, а вперемежку
воздух наполнялся гулом танков и самолетов. Пригнувшись к земле, пять раз
подряд бросались на врага пехотинцы, но откатывались, оставляя на поле боя
безмолвные тела убитых. И все-таки упорство и отвага взяли верх. К вечеру
дивизия выбила фашистов из всех трех линий траншей. Усталые солдаты и
командиры с лицами, осыпанными копотью пороховых разрывов, пили горячий чай,
деловито располагались на ночлег все те, кто имел право сомкнуть в зыбком
сне глаза. В блиндаже командира батальона комиссар проводил короткое
совещание ротных агитаторов. Какая-то мысль не давала ему покоя, как не дает
покоя чувство неисполненного долга. Напрягая память, комиссар спрашивал
самого себя: какая. И вдруг вспомнил: Лаврентьич. "Вот ведь чудак! -
незлобиво подумал старший политрук. - Разве можно обижаться на всех русских
классиков только потому, что тебя когда-то покинула ветреная вертихвостка".
Старший политрук позвал ординарца и приказал:
- Немедленно разыщите старшину Прасолова и приведите его ко мне.
- Прасолова? - удивленно поднял редкие брови ефрейтор.
- Ну что вы смотрите на меня, как на каменное изваяние, - усмехнулся
комиссар. - Я ведь, кажется, не оговорился.
Не опуская глаз, ефрейтор напряженно молчал. От этого пристального
взгляда как-то не по себе стало комиссару. Он все понял, когда увидел, как
зашевелились побелевшие губы.
- Полчаса назад фашистская мина попала в полевую кухню, - раздался
тихий голос. - Старшина Прасолов и его помощник убиты.
- Уходи, - шепотом приказал комиссар и, оставшись в одиночестве, горько
подумал: "Милый, добрый Лаврентьич! Вот и не довелось мне опровергнуть твою
выстраданную логику и реабилитировать наших великих предков. Но у каждого из
нас есть память, самое острое и чуткое оружие, и в ней ты будешь у меня жить
вечно".
Над отбитыми траншеями звенели пули, с режущим надсадным воем
проносились снаряды и мины, сотрясая землю новыми разрывами, сотни бойцов
отражали натиск врага, но уже не было среди них доброго покладистого
Лаврентьича.