"Геннадий Александрович Семенихин. Послесловие к подвигу (повесть, про войну)" - читать интересную книгу автора

иной звук.
- Это наш "ишачок"! - воскликнул Нырко. - Где же он?
В голубом квадрате неба, доступном обзору, майор увидел, как зеленый
короткокрылый истребитель, войдя в крутое пике, яростно настигал уходящий
от него белый двухкилевой "Мессершмитт-110". И вдруг, почти над самыми
верхушками сосен, "ишачок" врезался в дюралевый фюзеляж фашистского
самолета. Обе машины тотчас же взорвались, и, как второе солнце, полыхнул
над осенней землей клубок огня.
- Вечная ему память, этому парню, - глухо сказал майор и опустился.
- Да-а, коротка жизнь, - испуганно пробормотал Птицын, - и как,
наверное, не хотел смерти этот парнишка.
- А кто же ее хочет, Аркадий Петрович, - невесело отозвался Нырко,
подумав про себя: "Бедный интендант, уже и места себе от страха не
находишь!"
К обеду поток автомашин, двигавшихся на восток, стал редеть, а вскоре и
совсем прекратился. Его сменили колонны отступающих частей. Угрюмо, без
песен и шуток шли красноармейцы и командиры. Лица их были серыми от горя и
усталости, шаг тяжел и неровен. Заплечные вещевые мешки с нехитрым
солдатским имуществом делали их горбатыми. На сапогах, к которым давно уже
не прикасалась щетка с мазью, тяжелым слоем лежала горькая пыль
отступления. У некоторых полы серых шинелей были с подпалинами от дыма:
видать, совсем рядом вместе с разорвавшейся миной или снарядом прошла мимо
такого бойца смерть. В безветренную погоду далеко от шоссе разносился их
глухой шаг. Интендант Птицын отошел от окна и сел на кровать.
- Точка, Федор Васильевич. Это уходят последние, - его слова подтвердил
странный лопающийся звук, такой незнакомый майору Нырко. Казалось, что
кто-то дует в горлышко огромной бутылки.
- Что это такое, сосед? - обеспокоенно спросил Нырко. Несколько взрывов
один за другим потрясли воздух, столбы огня и дыма встали посередь леса по
обоим сторонам от шоссе. Птицын сдавил широкими ладонями виски.
- Совсем плохо, Федор Васильевич. Это уже их артиллерия по нашим тылам
лупит.
- Странно, - не зная, что сказать, промолвил Иыр ко. - С первого дня на
войне, а под артиллерийским обстрелом впервые.
Они умолкли, скованные безотчетным ожиданием.
Артиллерийский обстрел прекратился так же неожиданно, как и возник. Но
со стороны фронта стал докатываться беспорядочный дробный звук, становясь
все отчетливее и громче.
- Конечно! - прошептал интендант бледными губами. - Это уже
пулеметно-ружейная перестрелка.
Федор снова приподнялся и заглянул в окно. По шоссе пробежали десятка
два наших солдат, беспорядочно отстреливаясь, и рассыпались по лесу. В ту
же минуту ш-за поворота показался пестро расписанный приземистый танк, и,
холодея, Нырко увидел на его башне, развернувшейся в сторону госпиталя,
жирно намалеванный фашистский крест. Танк сбавил скорость. Длинный черный
ствол пушкп медленно поднялся пад башней, выпустив вспышку огня. Снаряд со
свистом пронесся над крышей госпиталя, и взрыв его далеко раскатился по
лесу. За первым танком появился второй, потом низенький бронетранопортер в
окружении нескольких мотоциклетпых колясок, и в самом конце этой небольшой
колонии - черный легковой автомобиль. Два танка остановились и, словно