"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

- Поспим, что ли! - сказал Иванов.
Слова его прозвучали как приказание, и воцарилась тишина. Алексей
закрыл глаза и попытался уснуть. Его товарищи по дежурству быстро смолкли, и
комната наполнилась ровным дыханием. А ему не спалось. Он вспомнил
Верхневолжск, домик на Огородной с голубыми наличниками, мать. Тревожась,
подумал: "Почему от нее так давно нет писем? Может, заболела?" Потом мысли
его вернулись к Соболевке, аэродрому и к тем, кто лежал сейчас рядом на
соседних койках. Как-то быстро промелькнули эти месяцы, и он, сам в то не
веря, стал уже немножко другим. В нем появилось больше сдержанности,
уверенности в своих силах. "Все-таки это здорово - водить в небе такую
сложную машину! - признался он себе. - И ребята здесь все такие хорошие -
и летчики, и техники. Никто ни разу не обидел. Если пошутят, то незлобиво.
Если увидят, что споткнулся, - помогут встать".
И ему захотелось, чтобы у них всегда все было хорошо. Даже у замполита
Жохова. "Вот острят по его адресу, шуточки отпускают обидные, - рассуждал
Алеша, - а у него столько дел своих и забот, разве сочтешь! И все трудные,
сложные. В войну он сражался, а сейчас уже постарел и, наверное, последние
годы служит. Все ему помогать должны, не только критиковать, как Лева
Горышин... Или вот лежит рядом старший лейтенант Иванов. Спит или только
затаился, думает о жене. Рак, конечно, дело дрянное. Люди изобрели атомную
энергию и космические корабли, а рак как косил их, так и косит. Но надо
как-то потеплее утешить старшего лейтенанта. Верить бы в выздоровление ее
заставил... Да ты совсем как горьковский странник Лука, - оборвал самого
себя Горелов, но тотчас же самому себе и возразил: - А может, лучше, если
от утешения человеку легче?! Вот и Семушкин мрачный ходит. Видимо, носит в
себе какую-то боль, ни с кем не делясь. Или Лева Горышин. Неплохой парень и
летчик стоящий. А с комсомольской работой у него не ладится..."
Ветер проносил над крышей дежурного домика все новые и новые облака,
бил в стекла дождем. Незаметно Горелов уснул. Стало совсем тихо в дежурке,
только часы громко стучали на столе, да Иванов несколько раз бормотнул
что-то во сне.
Было без четверти шесть, когда телефон забился длинным звонком. Иванов
вскочил босыми ногами на пол, снял трубку.
- Слушаюсь. Занимаем готовность номер один.
- Мы пойдем. Ладно? - попросил Горышин, приподнявшись на кровати.
Старший лейтенант кивнул головой, в трубку сказал:
- Сейчас в шесть тридцать готовность номер один займет пара лейтенанта
Горышина... - И, повесив трубку, добавил: - Собирайтесь, хлопцы, а я еще
доберу немного.
Алеша пошел за техниками. С их помощью он и Горышин надели высотные
костюмы и покинули помещение. Утренний ветерок обдал их свежестью. В нем
неуловимо присутствовала влага тех самых облаков, что пришли на Соболекву с
моря. На больших телах истребителей оседала сырость.
На этом дежурстве самолеты Горелова и Горышина обслуживали
братья-близнецы техники Колпаковы Олег и Виктор. Они были известны на весь
военный округ - ни о ком так много не писала армейская печать. Отличники,
кандидаты в военную академию... Горелов к ним приглядывался с любопытством.
Действительно, если бы не шрам над левой бровью у Олега, их не различить.
Когда Горелов и его командир подошли к самолетам, там было уже все
готово. Колпаковы играли в шахматы на недавно снятых сырых чехлах. Лева и