"Геннадий Семенихин. Космонавты живут на земле" - читать интересную книгу автора

- А разве я не промолчал! - горько воскликнул Алеша. - Разве я
сказал о своих сомнениях командиру полка, вам или врачу?..
- Чудачок, - усмехнулся Ефимков и зачем-то потрогал усы. - Врач
немедленно бы подтвердил, что Комков физически здоров и нет никаких
оснований не допускать его к ночному полету. Вот ведь фабула-то какая! -
Полковник побарабанил пальцами по коленке, потом, помолчав немного, спросил:
- Так, говоришь, он и стихи тебе читал?
- Читал, товарищ полковник.
- Какие же?
- "Земля нас награждала орденами, а небо награждало сединой".
- Неважнецкий симптом. - Ефимков достал из кармана старомодную трубку
с искусно вырезанным чертом в том месте, куда кладут табак, набил ее и, не
раскуривая, отвел влево руку. - Если летчик выходит на полеты, как тореадор
на корриду, его нельзя и близко к боевой машине допускать. Жаль только,
прибора такого нет, чтобы определять неуверенность.
- Мне он дал в руки такой прибор, - быстро возразил Алексей, - свою
откровенность.
- Хрупкий прибор, - хмыкнул Ефимков, - и не всегда верный.
- Почему же?
- Да потому, что я тоже иной раз в кабину усталым сажусь. Только я
себя в этих случаях переламываю и никому об этом ни гугу. Но попытался бы
кто-нибудь отстранить меня от полета! Вот, брат, какая она штука, жизнь...
тонкая!
- Значит, я все-таки виноват...
- Чудак, - покачал головой Ефимков, - сказано чудак, чудак и есть.
Существуют такие ситуации, которые не только законом, но даже собственной
совести - более тонкому инструменту - неподсудны. Дай-ка лучше огонька.
Откинувшись на спинку стула, комдив выпустил в низкий потолок тонкую
струю дыма.
- Вам теперь плохо, товарищ полковник, - сочувственно промолвил
Горелов, - только дивизию приняли - и катастрофа... могут и выговор.
- Выговора посыпятся, - подтвердил комдив, - за этим дело не станет.
Да что - выговора. В них разве дело? Человека нет. Понимаешь, Горелов -
человека. А что такое человек? - спросил он разгоряченно. - Что может быть
выше и сложнее? Мы придумали истребители, летающие на сверхзвуковых
скоростях, кибернетику, в космос забрались. Но какой Главный конструктор в
состоянии изобрести человека? Ни один. Потому что нет в мире более
утонченного существа, чем человек. Одна нервная система чего стоит. Я уже не
говорю о таком необыкновенном аппарате, как мозг. - Полковник снова сел,
покосился на застеленную кровать Комкова. - На фронте у нас традиция была:
если летчик не возвращался из боевого вылета, никто на застеленную кровать
не ложился. Пусть и его койка так постоит.
- Хорошо, - шепотом откликнулся Алеша.
Ефимков вздохнул:
- Каково его матери... Ей за пятьдесят. Для слабого материнского
сердца такое известие... сам понимаешь... - Докурив в молчании трубку,
полковник встал, с хрустом разминая спину, прошелся по комнате. - Вот ведь,
черт. Тебя-то я выслушал, а о своем деле позабыл. Я же к тебе тоже пришел по
делу.
- По де-лу? - удивился Горелов.