"Мария Семенова, Федор Разумовский. Преступление без срока давности ("Скунс" - "Эгида")" - читать интересную книгу автораглаза, Петр Федорович внезапно сделался мрачен.
- Давай-ка, брат, карболки вмажем за встречу. Он шевельнул синей от набитых перстней рукой, и официант мгновенно приволок пузатую бутылку "Реми Мартин", а к нему очищенных грецких орехов, осколки шоколада и неизменный лимон. - Прошу вас. - Дай-ка я сам. - Не обращая внимания на коньячные бокалы. Француз наполнил жидким янтарем фужеры для шампанского и ломтиком цитрусового провел по краю своего. - За нас, брат, за наш воровской фарт. - Что-то моя удача крутанулась ко мне жопой. Лютый выпил залпом, даже не переведя дыхания, налил еще по одной и только после второй потянулся за кусочком шоколада. - Врубаешься, Петр, на меня наехали. - На тебя? - Сорокин, увлеченно жевавший салат, поперхнулся даже и недоуменно глянул на сотрапезника: - Менты? - На красноперых не катит. - Лютый вдруг стиснул тяжелые кулаки, глаза его сузились, и стало ясно, почему его окрестили Зверем. - Три фабрики на ноль помножены, курьер из Голландии пропал с концами, а вчера моего поддужного в "поджере" отправили на марс. Я молчу уже про попадалово, про то, что резидентов дважды находили в холодном виде, а мелких кровососов замочили с десяток. И вот сегодня поутряне - пожалуйста, - Лютый внезапно успокоился и принялся жевать лимонную корочку, - с днем рождения, тетя Хая, бля! До лайбы дохилять не успел, как откуда-то нарисовался мурик с волыной и ну шмалять прямо мне в бункер. Пять маслин успел всадить, пидер гнойный, пока мои боковики не завалили его. Хорошо хоть прикинут я был в тему, - он изготовленной из баллистической высокомодульной ткани, - да один хрен, батарея ушатана в двух местах. - Для убедительности он приложил к сломанным ребрам ладони, а неподвижно внимавший ему Француз даже перестал жевать. - Ну так ты разобрался? Дал оборотку? Лютый неторопливо разжевал маслину и, смачно выплюнув косточку, ощерил пожелтевшие от чифира зубы: - Я, Петр Федорович, не февральский - по-рыхлому врубился, что это конкуренты на меня поперли буром. Нынче новую отраву стали отгонять, загубную в натуре, вот я и захомутал наркома, который толкал ее. Затрюмил его до макинтоша деревянного, ремни из шкуры кроил, а он врезал дуба, так и не расколовшись. И теперь я, Француз, в дыму. - Зверь в одиночку хватанул коньяка и уставился Петру Федоровичу в чуть прищуренные глаза: - Нутром гребту чую, а откуда она, допереть не могу. Он с отвращением покосился на халдея, выгружавшего дымившиеся горшочки на скатерть, и, присмолив пирохонку, глубоко затянулся. - Что-то хавка нынче мне поперек горла. - Бывает, корешок. Не обращая на пессимизм сотрапезника никакого внимания, Сорокин стал с аппетитом хлебать солянку, вскоре убрал ее начисто и, распорядившись насчет плова, сделался задумчив. - Знаешь, брат, есть у меня человек один. Сколько знаю его, никак не могу въехать насчет окраса. Врубаюсь только, что железный он и уделать кого-нибудь начисто ему как два пальца обоссать. Если только подпишется пойти на дзюм, то сможет в натуре отмазать тебя. |
|
|