"Мария Семенова, Федор Разумовский. Преступление без срока давности ("Скунс" - "Эгида")" - читать интересную книгу авторапревратилось в землистую маску с изуродованным носом, разбитые в кровь губы
не скрывали спиленных наполовину зубов, а в заплывших от побоев глазах читалось только одно - горячее желание скорейшего конца. - Ну как, Кобылянский, вспомнили? - Рыжеволосый крепыш с майорскими ромбами на петлицах ощерился почти ласково и задумчиво потер знак "Почетный чекист" на своей гимнастерке. - Место сможете показать на карте? Под руками хорошенькой девушки, чью высокую грудь плотно обтягивал коверкот с сержантскими кубарями, "Ундервуд" застучал подобно пулемету, хрустнул пальцами широкий, как шкаф, старший лейтенант у стены, и в повисшей тишине послышался свистящий, лишенный всякой интонации шепот: - Не помню, ничего я не помню... - Ну что, очень жаль. - Майор вразвалку приблизился к арестанту и стремительным движением сложенных особым образом ладоней ударил его по ушам. - Ну а так вспоминаете? Это были "лодочки", известный еще со времен ЧК - старый добрый прием общения с неразговорчивыми, и сдавленный крик, моментально заполнивший камеру, лишний раз подтвердил его эффективность. - Стыдно, Кобылянский, орете, как баба. - Рыжий поморщился и, внезапно коротко, без замаха, въехав арестанту в печень, да так, что того сразу скрючило, обернулся к томившемуся у стены подчиненному: - Сева, давай поговори с их высокоблагородием. Снова девушка-сержант выстрелила из "Ундервуда" пулеметной очередью и, поправив густые, стриженные "а-ля красная москвичка" волосы, неожиданно скривила свой хорошенький носик - подследственный, которому стали перекрывать кислород, обделался. и, свалив Кобылянского на пол, принялся носком хорошо "проваренного" хромового сапога пинать его в пах. - Скажешь, сука, или загнешься! Полковник поначалу на каждый удар отзывался громким криком и, повернувшись на бок, инстинктивно пытался прижать к животу колени, однако постепенно вопли уступили место стонам, и вскоре, сложившись пополам, он неподвижно замер. - Засох, гад. - С неожиданной злостью рыжий чекист пнул бессильно сведенное судорогой тело и принялся закуривать "Яву". - Ну-ка, Сева, освежи его. Сизоватое облачко медленно потянулось к облезшему потолку, запахло хорошим табаком, и, не отрывая от подследственного взгляда, майор пустил сквозь усы ощутимо плотную струйку дыма, - сколько трудов стоило приволочь этого не добитого монархиста аж из Китая, и, оказывается, только для того, чтобы нынче он играл в молчанку. А ведь кое-кто наверху - подумать даже страшно, кто именно, - с нетерпением ждет результата и, если будет он нулевым, очень даже запросто может помахать своей знаменитой трубкой и прищуриться недобро: "Нэ умеете работать, товарищи. Или нэ хотите?" Тем временем, нисколько не смущаясь присутствием дамы, лейтенант расстегнул галифе и стал мочиться полковнику прямо на лицо, что, впрочем, на красавицу сержанта впечатления не произвело - видывала и не такое. Наконец Кобылянский застонал, тело его судорожно забилось на мокром полу, и, склонившись над ним, рыжий чекист ласково улыбнулся: - Ну что, поговорим? Ответом его не удостоили, и, мгновенно впав в ярость, он начал с |
|
|