"Мария Семёнова. Волкодав: Истовик-камень" - читать интересную книгу автора

солнце и не было места ни зверю, ни человеку. Здесь, внизу, на прожаренной, как
сковородка, равнине, смертоносное дыхание льдов становилось живительно-влажным
и позволяло вырасти лесу. Не худосочному степному кустарнику, проникшему
жилистыми корнями на много саженей сквозь сухие бесплодные недра, а настоящему
лесу!
Темноволосый мальчик, то шагавший, то пытавшийся устало бежать по старой
дороге, пугливо косился по сторонам, и даже отупляющее изнеможение не могло
заставить его смотреть исключительно под ноги. Ему было страшно. Он решился
войти сюда только потому, что остаться одному было ещё страшнее. Случись на то
его воля, он нипочём бы не согласился здесь жить. Другое дело, до сих пор его
согласия спрашивали очень редко. И вряд ли спросят в дальнейшем. Таков был
порядок вещей, предопределённый задолго до его рождения, и оспаривать этот
порядок у мальчика даже мысли не возникало. Но неужели там, где судьба скоро
отведёт ему жить и прислуживать новому господину, тоже не окажется ни полей, ни
степи, ни открытого неба - ничего, кроме этих ужасных деревьев повсюду?..
Мальчика звали Каттай, что на древнем, лишь в книгах оставшемся языке
означало "ремесленник, делающий кирпичи". Там, где он вырос, люди не привыкли к
лесам. Вокруг стольного города Гарната-ката расстилались пастбища, пашни да
виноградники, а между ними - лиственные рощи, видимые на просвет. Леса, которые
можно было пересечь пешком за неполных полдня, считались дремучими чащобами.
Людская молва населяла их хищными страшилищами, которыми пугали не только
детей...
Каттай был мальчиком не из самых отчаянных, а проще говоря - послушным и
робким, и боялся того, чего ему с младенчества ведено было бояться. Но теперь
он видел, что "страшные" леса его родины против здешних были - как игрушечная
лошадка против свирепого боевого коня-хара, чьи копыта и морду хозяин-воин
после сражения не спешит обтирать от вражеской крови. Воистину, эти леса были
способны смутить не только десятилетнего уроженца западного Халисуна! Здесь
воззвали бы к своим Богам даже многоопытные лесовики родом из баснословных
северных дебрей, о которых никто не мог с уверенностью сказать, существуют ли
они на самом деле. Взять хоть дорогу, по которой из последних сил переставлял
ноги маленький странник. Лишь отъявленный лжец сказал бы о ней, будто её здесь
проложили. О нет! Она смиренно пролегла там, где лес ей позволил. Ради неё не
валили деревьев. Наоборот - это дорога благоговейно и опасливо огибала
чудовищные стволы! Стволы столь громадные, что внутри каждого можно было бы
изваять целый дом. И не маленький дом. С просторными жилыми хоромами, кухней и
помещением для рабов. Наверное, даже небольшому скотному дворику нашлось бы
местечко...
Подумав так, Каттай ужаснулся посетившим его святотатственным мыслям. У
него дома лишь у кустарника брали ветви, необходимые для корзин, а на окраину
леса смиренно ходили не с топором - с верёвкой для хвороста. Что, если
могущественный дух этой чащи услышал помыслы нечестивца, и из-за деревьев
вот-вот ринутся разъярённые демоны?..
Измученные ноги так и приросли к месту. Мальчик пугливо огляделся по
сторонам и заплакал. Его шаровары отяжелели от пыли, простую неподпоясанную
рубаху густыми разводами выбелил пот, а желудок, пустой со Вчерашнего дня, от
усталости уже перестал Требовать пищи. Жажда сделала слезы густым жгучим
рассолом, нехотя истекавшим из глаз. В десятке шагов от дороги слышалось
ласковое воркование лесного ручья, но Каттай так и не решился приблизиться к
нему, чтобы умыть лицо и напиться. Демоны всё не появлялись. Страх вновь погнал