"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

безразлична ему. В его сердце теперь непрерывно дрожала струна жалости к
себе.
Виктор был так взволнован, что не заметил, как косой дождь сначала
выпрямился и потерял свою злость, а потом и вовсе сник. Линшь с ветвей
деревьев падали крупные капли, звонко разбиваясь о задубевшие накидки
немцев.
В монотонный шум леса неожиданно ворвался новый тревожащий звук.
Рожденный где-то у опушки, он вполз в уши, заставил сердце сжаться в
предчувствии чего-то неотвратимого и страшного.
Немцы, сидевшие по бокам Виктора, шевельнулись, поудобнее сжав
автоматы, а офицер вышел из кабины и, сложив ладони лодочкой, прикурил
сигарету. Волна табачного дыма на мгновение накатилась на Виктора, и он
подумал, что хорошо бы сейчас закурить и ему. Самосад, газета и кресало
лежали в кармане. И все же он не закурил: было боязно напоминать о себе.
Шли машины. Три пары их глаз буравили лес.
Два грузовика и легковушка остановились тоже у оврага. Из грузовиков
выпрыгнули солдаты, а из легковушки вышли два офицера в черных клеенчатых
плащах поверх шинелей. К одному из них подошел тот, который привез Виктора,
встал чуть сзади.
Все, кроме двух солдат, которые по-прежнему сидели в кузове, казалось,
забыли о Викторе.
Наконец немцы окончили непонятные Виктору перестроения, и теперь
солдаты стояли ровной шеренгой лицом к оврагу, офицеры - сбоку и метра на
два сзади. Только сейчас Виктор увидел на кромке оврага четырех человек,
похожих на красноармейцев. Фары всех машин били светом в их лица.
Как сквозь сон услышал Виктор сначала отрывистую команду, потом треск
многих автоматов. Трое упали. Тогда автоматы ударили еще раз, теперь по
одному - четвертому. Он упал на черную землю, которая в лучах фар холодно
искрилась от множества капелек.
Первой ушла легковушка, в которую сели те же два офицера. Последним
тронулся от оврага грузовик, где по-прежнему между двух конвоиров сидел
Виктор.
Когда прибыли в Степанково, Виктора втолкнули в камеру, оконце которой
перечеркивали толстые прутья решетки. В кромешной темноте, придерживаясь за
стену, он обошел камеру. Ни нар, ни подобия лежанки. Тогда Виктор забился в
самый дальний от двери угол камеры и, обхватив руками колени, положил на них
голову. Его била назойливая дрожь; очень хотелось унять ее, а еще больше -
забыть того, четвертого.
Дрожь скоро унялась, а вот стоило прикрыть глаза, как из темноты
немедленно наплывали сначала немцы в лобастых касках, а потом тот,
четвертый. И неизменно у него ноги ломались в коленях. И еще Виктор видел,
как дергались его руки, колючей проволокой схваченные за спиной, как их
пальцы силились схватить что-то и не могли.
За Виктором пришли в разгаре солнечного теплого осеннего дня. Одного из
тех, какие иногда дарит сентябрь. О вчерашней грозе напоминали лишь отмытая
голубизна неба и лужи воды, запятнавшие деревенскую улицу.
Виктора привели в бывшую школу, в кабинет самого коменданта района.
Второй раз видел Виктор коменданта. В то время, когда произошла первая
встреча, комендант стоял на столе, а на голове его была фуражка с
вздыбленным верхом. Комендант казался высоким, даже сильным. Сейчас, без