"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

подкралась как-то незаметно и вдруг ударила в землю яркими и короткими
молниями.
На улице бушевала гроза, Виктор, спустившись с печи, тихонько сидел у
окна и смотрел, как исступленно мечется за окном ветка рябины.
И вдруг вроде бы язычок белого света лизнул плетень на противоположной
стороне улицы. Виктор прижался лбом к холодному стеклу окна. Через какое-то
мгновение белое пятнышко вновь прыгнуло на плетень. Последние сомнения
исчезли: по деревенской улице шла машина.
Виктор метнулся в горницу, где спала Клава, и прошептал:
- Немцы!
Клава ответила просто и деловито:
- Лезь к стенке!
Яркий сноп света ударил в окно, а через несколько минут ступеньки
крыльца жалобно пискнули под ногами нескольких человек. Дверь и кухонное
окно задребезжали от стука.
- Кто там? - спросила Клава, подбегая к двери.
- Полиция!
Клава немедленно откинула крючок и чуть отодвинулась в сторону. Через
порог перешагнул немецкий офицер. В его руке ослепительно горел
электрический фонарь. Пробежав его лучом по углам кухни, офицер прошел в
горницу и осветил постель, где, щурясь от яркого света, лежал Виктор.
- Капустинский? - спросил офицер, взглянув на бумажку, которую держал в
руке.
- Это я, - ответил Виктор, садясь. Он уже понял, что приехали за ним,
что сопротивляться бесполезно.
- Одевайтесь, поедете со мной.
Какие непослушные ноги, никак не попадут в штанины... А Клава держится
молодцом, она даже спросила:
- Господин офицер, за что вы арестовываете моего мужа?
- Я готов, господин офицер, - сказал Виктор, надевая кепку и глядя
только на Клаву. Она подалась всем телом вперед. Тогда он добавил: - Ничего,
я скоро вернусь.
Молнии сползли к югу, там же слабо погрохатывал гром. Однако дождь
хлестал с прежней яростью по машине, прорезавшей его косую стену. На Викторе
поверх пиджака был плащ отца Клавы, но дождь нашел какую-то щель, и у ворота
Виктор промок до нитки. А впереди еще не менее пяти километров этой дороги,
где ухабы так часты, что машина, чуть набрав скорость, сразу же тормозит и
переваливается через них с такой натугой, что стонет весь кузов. Дорога
бесконечно длинная, а Виктору хочется поскорее прибыть на место, чтобы
кончилась неизвестность, выматывающая душу. Ведь о чем только не передумал
он сейчас: и товарищей немцы захватили, когда они возвращались из деревни, и
Груня оказалась предательницей, и донес кто-то неизвестный. Знать бы, в чем
тебя обвиняют, - можно бы готовиться к защите, наметить план своего
поведения...
У самой околицы, когда стали даже видны крайние домики Степанкова,
машина вдруг свернула к лесу, прошла километра два меж деревьями и стала,
осветив фарами неглубокий овраг. Немцы, что сидели в кузове по бокам
Виктора, враз придвинулись к нему так плотно, что теперь чувствовали
малейшее его движение.
Сейчас Виктор уже не думал о причине своего ареста, она была