"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

"Милости просим, гостями будете!" И обыск учинят - ничего не найдут.
- А ты, Виктор, как сам считаешь? - спросил Василий Иванович.
- Я?.. Мне с оружием удобнее. Меня с ним видели. И Клава, и дед
Евдоким...
- Быть посему, - решил комиссар, и, простившись с новыми товарищами,
Виктор зашагал за Юркой.
- Эй, Самозванец! - окликнул его Григорий, догнал и сказал
скороговоркой: - Ты, парень, там поаккуратней. Комиссар с Каргиным и шибко
строгими быть могут.


3

Юрий ушел с Виктором. А Каргин с Павлом отправились осматривать
окрестности, чтобы попытаться найти для землянки более подходящее место;
здесь и сейчас сырость, а что будет весной, когда, как в народе говорят,
даже из камней вода течет? Исчез и Григорий. Вздумал грибов насобирать,
грибовницей порадовать. Вот и получилось - все разошлись, у всех дело есть.
Один он, Василий Мурашов, сидит у землянки, греется на солнышке. На большее
пока не способен.
Остаешься один - всегда мысли одолевают. Вот посмотрел вслед Виктору, а
уже какая-то сосущая тоска навалилась, уже стоят перед глазами сыновья -
Сергей и Никита, стоят, хоть что ты делай!..
Старший, Сергей, на год моложе Виктора. Такой же брюнетистый и
по-юношески непосредственный...
Интересно, чем сейчас сыновья заняты? Хотя можно с уверенностью
сказать, что они на уроках в школе: сегодня 29 сентября. И перед глазами уже
не только сыновья и жена, но и двухэтажное рубленое здание школы. В
позапрошлом году ее открыли и всем приезжим с гордостью показывали
химический кабинет, где был вытяжной шкаф: уже одно это делало деревенскую
школу похожей на городскую. Знай наших!
Однако у Виктора ботинки совсем развалились. Надо, пожалуй,
посоветовать Каргину, чтобы ребята снимали одежду и обувь с убитых немцев:
сюда ведь ни интендант, ни кооператор не приедут.
И ни в коем случае нельзя допустить, чтобы люди окончательно оборвались
или начали обмундировываться за счет деревенских. Случится такое - первый
спрос с него, Василия Мурашова: он старший и должен все предусмотреть.
А память уже подсовывает из далекого детства картину. Тогда он был
просто Васяткой и жил у деда в Котельниче. Дед встал перед глазами таким,
каким видел его в последний раз: с серебристой окладистой бородкой,
недоумевающей улыбкой и кровью на виске. Кровью потемневшей и ссохшейся.
Дед был фельдшером, участвовал в турецкой кампании, за что имел
какую-то медаль. О войне не любил рассказывать, одно, кажется, только и
обронил: "Война - мерзость, кровь и страдания людские. Оправдывает солдата
лишь то, что он убивает и сам умирает во имя Отечества. А ради этого любые
муки человек должен принимать с радостью".
А вот отца он, Василий Мурашов, не помнит: не было ему и года, когда
тот умер от воспаления легких. Вот и жили с дедом, дед и воспитывал. Ой,
крепко воспитывал!..
Васятке было лет шесть или семь, когда он взял со стола пятак и купил