"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

пробуждение и приветливо сказала:
- А на улице уже вечер. Так что сразу будем и завтракать, и обедать, и
ужинать. Одежда ваша вон на том стуле, только подождите, не вставайте, пока
я не выйду, - и прикрыла за собой дверь горницы.
Одеться - минутное дело, но, уже взяв брюки, Виктор обнаружил
отсутствие пистолета. Рука непроизвольно и сама нырнула в карман пиджака,
где под оторвавшейся подкладкой обычно лежала медаль. Дыра оказалась
зашитой, медаль исчезла. Обворовали, пока спал, или сам все растерял, когда,
полудурным, брел по лесу?
- Вы оделись? - спросила она, входя в кухню. - Клава Ненашева. Была
студенткой, а теперь... Теперь хозяйка этого дома.
- Виктор, - машинально ответил он, думая о пропаже пистолета и медали.
- Вот и познакомились, - улыбнулась Клава и, заметив его тревогу,
торопливо добавила: - То я сюда спрятала. - Ее рука коснулась косяка двери.
Виктор немедленно сунул руку в щель между косяком и стеной, достал
пистолет и медаль, проверил, на месте ли обойма, и лишь после этого положил
все обратно. Клаве понравилось, что он прежде всего осмотрел оружие; по ее
мнению, настоящий военный только так и должен был поступить. И она
заулыбалась, предложила весело и беззаботно:
- Давайте поедим, а? Честное слово, с голоду умираю!
Поели картошки с молоком, а потом Клава рассказала все о себе и
односельчанах. В заключение заявила:
- О себе можете не говорить. Я и так знаю, что вы - командир.
- Ну уж и командир, - неожиданно для себя возразил он, но она была
полностью во власти самоуверенной молодости:
- У вас длинные волосы, а красноармейцы все стриженые.
Голос ее звучал победно, в голубых глазах светилось такое восхищение,
что у Виктора не хватило смелости сказать ей правду, и он начал повторять
сказку, набившую оскомину. Намеревался рассказать только в общих чертах,
особенно не завираясь, но ничего так не возбуждает сочинителя, как внимание
восторженных слушателей. А Клава следила за каждым движением его губ, на ее
лице отражалось все, о чем он рассказывал. Вот он, Виктор, дерется с немцами
на той полянке в ельнике. Падает, сраженный врагами, один его товарищ,
падает второй... Наконец Виктор остается один против трех фашистов. На лице
Клавы тревога, боль и желание немедленно броситься ему на помощь...
А теперь, чуть усмехаясь, он говорит о том, как одурачивал полицейских
и старост, назвавшись паном Капустинским. Виктор чуть усмехается, а Клава
искренне хохочет и даже хлопает в ладоши. Одним словом, девчонка, что с нее
возьмешь?
Вдруг на окно легла тень человека. Виктор отшатнулся к простенку между
окнами и посмотрел на Клаву. Она поспешила успокоить:
- Это дед Евдоким, я уже говорила тебе о нем.
"Ты" вырвалось непроизвольно, было случайным, но легло между ними
прочным мостом.
В молодости дед Евдоким служил в гвардейском полку. Годы немного
ссутулили, подсушили его, однако и сейчас он пролез в дверь согнувшись и
боком.
- Мир дому сему, - прогудел он от порога, снял картуз и, повернувшись к
переднему углу, поднял руку ко лбу и тут же опустил: - Известно, безбожники.
Виктор встал из уважения к годам деда Евдокима и, вспомнив урок хозяина