"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

Бургомистр... Злотые... Выправила вид...
Как все это дико!
- Между прочим, можешь всем говорить, что твои родители - известные в
прошлом богачи Капустинские, а ты их прямой наследник. Чистокровный польский
шляхтич.
- Какой же я поляк, если ни одного польского слова не знаю?
- А откуда ты можешь знать родную речь, если ребенком был оторван от
родителей и воспитывался в большевистском детском доме?.. Так и говори всем,
кто будет спрашивать.
Остаток дня Анель Казимировна была внимательна и ласкова к Виктору, и
он оттаял, заставил себя поверить в то, что она действительно любит его, как
сына.
А вечером, когда солнце уже село, залив небо багрянцем, она предложила:
- Пойдем на Пину? Она, разумеется, не Висла, но тоже хороша.
И вот они, как всегда, она - чуть впереди, пошли к реке. Пошли мимо
маленьких домиков, притаившихся за плотными заборами, и мимо серой стены
монастыря, подернутой плесенью. Виктора удивили безлюдность улицы и
полицейские патрули на перекрестках. Но он не придал этому значения: многое
было непонятно и непривычно в этом городе, который до 1939 года жил по
законам панской Польши.
Вдруг Анель Казимировка тихонько ахнула, остановилась и даже прижалась
спиной к Виктору, словно искала у него защиты. Она смотрела на площадь.
Посмотрел туда и Виктор.
На багровом, будто залитом кровью, небе четко вырисовывалась виселица с
двумя повешенными. Около них, если не считать полицейского, не было ни души.
- Матка боска, защити и помилуй, - простонала Анель Казимировна, сжала
руку Виктора и потянула его в переулок. Но полицай, мерзко осклабившись,
сказал:
- Только через площадь, мадам...
Они пошли по безлюдной площади. Каблуки туфель Анель Казимировны
стучали невыносимо громко. Так же громко билось и сердце Виктора. Казненные,
как при царе... Кто они? За что их лишили жизни?
Но он так и не осмелился подойти к виселице и прочесть приговор,
белевший на столбе.
От площади Анель Казимировна почти бежала, а дома молча прошла в
спальню и, обессилевшая, упала на кровать, уткнулась лицом в кружевную
накидку, прикрывавшую пирамиду подушек.
Виктор вышел на крыльцо, сел на его верхнюю ступеньку. Кровь уже давно
схлынула с неба, и теперь оно висело над землей черное, угрюмое.
Город притаился, будто вымер. Только на станционных путях жалостливо
вскрикивал маневровый паровоз.
Опять в голову полезли мысли о том, что у него, Виктора, все как-то
неладно получается. Фашисты напали на родную землю, прошли по ней сотни
километров, а он, комсомолец Виктор Капустин, и пальцем не шевельнул, чтобы
помешать их победному шествию. Носит воду, подметает двор, вскопал клумбу...
Будто смирился со своей судьбой, будто и не волнует, не гнетет его то, что с
каждым днем враг все ближе подбирается к Москве.
Что бы такое сделать ему, Виктору Капустину? Выйти ночью на улицу,
выследить какого-нибудь фашиста и убить?..
Голыми руками не убьешь...