"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автораторговали магазинчики, лавки и лавчонки. Их владельцы жонглировали польскими
злотыми, советскими рублями, оккупационными марками и даже пропахшими нафталином царскими деньгами; в воскресные дни, как бывало и много лет назад, селяне тянулись на базар, а горожане - в костел, на пороге которого их молчаливо благословляли на тихую жизнь монахи с блудливыми глазами. Тошно Виктору, так тошно, что однажды он даже плакал, закрывшись в душевой. А знакомых и друзей нет. И завести их невозможно: к Анель Казимировне редко кто ходит, да и тот запрется с ней в кабинете, пошушукается и уйдет, чтобы скоро вернуться, но теперь со свертком. Лишь сегодня во двор въехала подвода. - Здравствуйте, - сказал Виктор, подходя к вознице. - День добрый, паныч, - ответил тот и поспешно сорвал с седой головы дырявую шляпу. - Какой я тебе паныч? Человек, как и все. После этих слов селянин вдруг засуетился, без нужды прикрикнул на лошадь, чуть продвинул воз вперед и отгородился им от Виктора. Не состоялся разговор. Потом, когда во дворе появились неизвестный с Анель Казимировной, Виктор и возница перетаскали в кладовую несколько пачек новеньких суконных гимнастерок и синих диагоналевых галифе. Виктор понял, что Анель Казимировна купила их. Но зачем столько? Кому их носить? Или она спекулянтка? Хочет нажиться на народной беде? Закрыл Виктор ворота за подводой, вернулся в кладовку. Анель Казимировна, весело мурлыкая что-то, рассматривала на свет галифе. После галифе настала очередь и гимнастерок. - Ага, новое... Анель Казимировна аккуратно сложила галифе и повернулась к Виктору. - Ты не доволен? Может быть, даже осуждаешь меня? - Не знаю... - Матка боска, какая наивность! - всплеснула она руками. - Он не знает, радоваться ему или осуждать! Или я тебя плохо кормлю? Нет, еда всегда хорошая. Но все равно резануло это выражение - "кормлю тебя". Не думал Виктор, что ему могут так сказать. Будто он не работает, будто он иждивенец! Анель Кизимировна, похоже, поняла, что обидела Виктора, шагнула к нему, положила свои полные руки ему на плечи и зашептала: - Или нам с тобой с голоду умирать? Что я умею делать? Я просто жена. Жена человека, которого сейчас нет дома. Или ты пойдешь и зарегистрируешься на бирже?.. Не советую: во-первых, безработных босяков полно, а во-вторых, как ты скажешь, кто ты и откуда? Гестапо имеет зоркие глаза и железные руки. Или не знаешь, что каждую ночь за Пиной расстреливают тех, кто подозрителен? Чего не знал, того не знал... - А я не хочу твоей смерти, - продолжала Анель Казимировна. - Я полюбила тебя, как сына. - Она привлекла его к себе, тут же оттолкнула и сказала спокойно, с обычной деловитостью: - Это все мы с тобой продадим и будем жить без гестапо... Между прочим, я уже выправила тебе вид. По нему ты значишься моим племянником, который перед войной приехал в гости из Смоленска... Сто злотых отдала бургомистру!.. Сегодня выучи все, что я для тебя придумала: в городе начались обыски и облавы, вдруг и к нам нагрянут. |
|
|