"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

- В бега - нет на то моего согласия, - тихо и твердо говорит Каргин. -
Еще большее позорище.
- И караульного под трибунал подведешь, - говорит Павел. - И еще... Наш
батя, когда о смерти Володьки узнает, сердце в кулак зажмет, страшную боль в
нем носить будет, но глаз перед людьми не опустит... А скажи ему, что сын -
гад ползучий, сума переметная, - умрет от позора... О семейщиках тоже думать
надо.
У каждого есть семья. Например, у Каргина - мать, отец, два брата и три
сестры. Да еще десятка четыре родни всякой. Выходит, вот она, семья какая!
Ее, что ли, на позор всеобщий обречь? Лучше собакой сдохнуть, чем такое
допустить!
Даже детдомовец Юрка замолчал, когда Павел упомянул про семью. Да, у
него нет ни отца, ни матери, но зато есть Мария Карповна - воспитательница,
с которой он, как с матерью, переписывается последние годы. Есть много
знакомых, приятелей, друзей. Даже враги имеются. Только они и обрадуются,
случись с Юркой то, что он Ивану предлагает...
Видать, судьба у Ивана такая горькая, от нее не уйдешь.
Немецкий самолет с грохотом пронесся так низко над сараем, что заставил
всех вскочить на ноги. Юрка мигом вскарабкался на стропила и выглянул в
дыру. И сразу камнем на пол:
- Танки фашистские!
Где? Сколько? Что делают? Ни одного из этих вопросов задать не успели:
с каждой секундой рев танковых моторов слышнее, он уже заглушает грохот боя.
Юрка первым падает на земляной пол, прижимается к нему и лежит, прикрыв
ладонями голову.
Но немецкие танкисты нацелены на деревню, их не интересует
сарай-развалюха, и грохот быстро удаляется. Каргин каким-то звериным чутьем
понял, что спастись можно только сейчас, и метнулся к двери, ударился о нее
всей тяжестью тела. Словно злорадствуя, скрипнула петля, но сама дверь
нисколечко не отошла.
А Юрка, как и остальные, тоже уже все понял, опять взлетел к дыре в
крыше и скользнул в нее. Через долгие секунды петля снова заскрипела,
теперь - будто разочарованно, и дверь отошла чуть-чуть. В узкую щель и
выскользнули.
У самой двери, прижимая к себе винтовку, лежал убитый караульный.
А танки уже хозяйничали в деревне. Вот один из них, словно играючи,
зацепился за угол дома и свернул его. Рухнула крыша, взметнув к небу тучу
серо-оранжевой пыли, которая мгновенно смешалась с дымом горящих домов. Вся
улица в огне. Только этот дом еще не горел, когда танк разворотил его.
Прямо по дороге, вслед за фашистскими танками, шли уже знакомые
тупорылые грузовики. Значит, оставалось одно - бежать в лес, пока не
перерезан и этот путь, и побежали, перепрыгивая через свежие воронки от
снарядов и бомб.
У самого леса фашистские танки, похоже, в боевом строю атаковали группу
раненых. Прострочили их из пулеметов. Некоторых изорвали гусеницами,
раздавили многопудовой тяжестью.
Только один из раненых был еще жив. Его седоватые волосы щетинились на
подбородке. Голый по пояс, как шалью, укутанный бинтами, он лежал на спине и
дышал тяжело, с хрипами, прерывисто.
- Ребята! - крикнул Павел.