"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

что нет вины за ним, а как докажешь, если спрос пойдет? А у фрицев он
особый. С него мертвые оживают, слезами умываются.
И, дрожа за свою жизнь, он униженно заканючил:
- Честное слово, братцы, не подумал, что все так может обернуться...
Неужели не поможете? Нешто я не свой, не русский?.. Да я после этого и с
печки не слезу! - И тут же польстил старшому: - Кроме как по вашему
приказанию... Вызволите из беды, тогда приказывайте, что надо, все в лучшем
виде исполню!..
- Помочь бы надо, да как поможешь? - пожал плечами Василий Иванович.
Ему было очень нужно, чтобы немцы не узнали о Павле, чтобы до них и
слух не дошел о том, что здесь, в сравнительно глубоком немецком тылу,
расхаживают советские солдаты, расхаживают с немецкими автоматами. Василий
Иванович уже многому научился за месяцы скитаний, приобрел выдержку, которой
раньше порой не хватало, и теперь выжидал, добивался, чтобы перепуганный
Аркашка сам подсказал нужный выход и даже сам привел в исполнение весь план,
уже сложившийся в голове Василия Ивановича. Так надежнее: на себя с доносом
не побежит.
Действительно, скоро Аркашка сказал то, чего ждали:
- Сам принес из леса, сам в лес и унесу, а? В снегу захороню. Будто и
не было его вовсе... А народ видал - чихать! Нету ему веры у новых властей,
нету!
- Разве что так, - будто бы заколебался Василий Иванович.
А дед Евдоким другого мнения:
- Так-то оно так, только понадежнее захоронить надо. Чтобы звери не
раскопали, на свет божий не вытащили... Может, на нашем кладбище похоронить?
Тебе с Витьшей? А мы - будто и не знаем об этом вовсе.
Весь короткий зимний день Аркашка с Виктором провозились с могилой:
земля промерзла почти на метр. И все же осилили, вырыли могилу. Потом
навалили сверху холмик земли. Метель мигом укутала его снегом, будто тоже
была заинтересована в сохранности тайны.
- Заруби себе на носу: если кто спрашивать будет, он из пришлых.
Обозвал тебя всячески, колом замахнулся, ну ты и выстрелил, обороняясь, - в
который раз повторил Виктор сообща придуманную версию.
Вместе копали могилу, вместе опускали в нее тело, вместе закапывали
его. А с кладбища хотя и одной дорогой, хотя и рядом, но врозь шли. Ни
словом не обмолвились, ни табаку друг другу не предложили, когда закуривали.
Ненависть разделяла их. И если ненависть Виктора исходила из того, что
Аркашка - враг всего советского, следовательно, и его личный, то у Аркашки
она родилась вместо благодарности за сделанное ему добро, за своевременную
выручку: не хотел он быть кому-то обязанным, вот и желал скорейшей погибели
своим спасителям.
Темными окнами и гробовой тишиной встретили их Слепыши. Ни одного
огонька, ни человеческого вскрика. Будто с убитым оказалась захороненной вся
жизнь.
"Нечего сказать, веселый Новый год настает", - с горечью думал Аркашка,
сворачивая с дороги к своему дому.
А ветер голодным псом кружил по деревенской улице, устилая землю
бегущими лентами сухого и колючего снега.
Но настоящую силу метель набрала к утру: ветер стал пронизывающим,
непрерывным, и, казалось, весь метровый пласт снега повсеместно пришел в