"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторачто нет вины за ним, а как докажешь, если спрос пойдет? А у фрицев он
особый. С него мертвые оживают, слезами умываются. И, дрожа за свою жизнь, он униженно заканючил: - Честное слово, братцы, не подумал, что все так может обернуться... Неужели не поможете? Нешто я не свой, не русский?.. Да я после этого и с печки не слезу! - И тут же польстил старшому: - Кроме как по вашему приказанию... Вызволите из беды, тогда приказывайте, что надо, все в лучшем виде исполню!.. - Помочь бы надо, да как поможешь? - пожал плечами Василий Иванович. Ему было очень нужно, чтобы немцы не узнали о Павле, чтобы до них и слух не дошел о том, что здесь, в сравнительно глубоком немецком тылу, расхаживают советские солдаты, расхаживают с немецкими автоматами. Василий Иванович уже многому научился за месяцы скитаний, приобрел выдержку, которой раньше порой не хватало, и теперь выжидал, добивался, чтобы перепуганный Аркашка сам подсказал нужный выход и даже сам привел в исполнение весь план, уже сложившийся в голове Василия Ивановича. Так надежнее: на себя с доносом не побежит. Действительно, скоро Аркашка сказал то, чего ждали: - Сам принес из леса, сам в лес и унесу, а? В снегу захороню. Будто и не было его вовсе... А народ видал - чихать! Нету ему веры у новых властей, нету! - Разве что так, - будто бы заколебался Василий Иванович. А дед Евдоким другого мнения: - Так-то оно так, только понадежнее захоронить надо. Чтобы звери не раскопали, на свет божий не вытащили... Может, на нашем кладбище похоронить? Весь короткий зимний день Аркашка с Виктором провозились с могилой: земля промерзла почти на метр. И все же осилили, вырыли могилу. Потом навалили сверху холмик земли. Метель мигом укутала его снегом, будто тоже была заинтересована в сохранности тайны. - Заруби себе на носу: если кто спрашивать будет, он из пришлых. Обозвал тебя всячески, колом замахнулся, ну ты и выстрелил, обороняясь, - в который раз повторил Виктор сообща придуманную версию. Вместе копали могилу, вместе опускали в нее тело, вместе закапывали его. А с кладбища хотя и одной дорогой, хотя и рядом, но врозь шли. Ни словом не обмолвились, ни табаку друг другу не предложили, когда закуривали. Ненависть разделяла их. И если ненависть Виктора исходила из того, что Аркашка - враг всего советского, следовательно, и его личный, то у Аркашки она родилась вместо благодарности за сделанное ему добро, за своевременную выручку: не хотел он быть кому-то обязанным, вот и желал скорейшей погибели своим спасителям. Темными окнами и гробовой тишиной встретили их Слепыши. Ни одного огонька, ни человеческого вскрика. Будто с убитым оказалась захороненной вся жизнь. "Нечего сказать, веселый Новый год настает", - с горечью думал Аркашка, сворачивая с дороги к своему дому. А ветер голодным псом кружил по деревенской улице, устилая землю бегущими лентами сухого и колючего снега. Но настоящую силу метель набрала к утру: ветер стал пронизывающим, непрерывным, и, казалось, весь метровый пласт снега повсеместно пришел в |
|
|