"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

дыхание от нахлынувшей нежности.
У мамы такие ласковые глаза...
- Пауль, если завтра на нас нападут твои соотечественники... Если
завтра нам придется обороняться от них, можно будет дать тебе оружие? Оно не
выстрелит нам в спину? - спрашивает Каргин.
Белка высунула голову из дупла, посмотрела на людей, недовольно
зацокала и, распушив хвост, перепрыгнула на ветку ели. Ветка качнулась, и
снег посыпался с нее белым облаком. Когда оно осело, ветка оказалась без
белых отметин, строго темно-зеленой.
Белка же, словно ей только и нужно было очистить ветку от снега, вновь
спряталась в дупло.
- Я не буду стрелять в тебя... в Григория... В тебя тоже... Когда
вернусь домой, буду молиться за вас. Если нужно будет убить вашего
полицейского... Стреляю хорошо, убедитесь... Или итальянцы нападут, тоже
буду стрелять. - Он замолчал, не осилив того, что был обязан сказать.
- Спасибо и на этом, - вздохнул Каргин.
Ганс впервые обрадовался искренности Пауля: не скажи он, самому
пришлось бы высказать то же самое. И высказал бы: обманывать спасителей было
свыше его сил. Стрелять по соотечественникам - тоже. Ведь тот, в кого он в
этом случае будет целиться, возможно, жил с ним в одном городе, в одну школу
ходил...
И вдруг в ушах сначала неясно, потом все отчетливее и отчетливее
зазвучал голос инструктора из гитлерюгенда: "Мы одинаково безжалостно
уничтожим всякого, кто осмелится мешать нам. Для настоящего немца враг не
имеет национальности".
Выходит, они, Ганс и Пауль, сейчас стали врагами Германии? Только
потому, что едят и спят с русскими под одной крышей? Не пытаются уничтожить
их?
Не маловата ли вина, господин инструктор?!
И тут впервые за последние месяцы вспомнилось то утро - солнечное,
теплое и трагическое. Их часть недавно вернулась из Франции, вернулась
победительницей. Гремели оркестры, произносились речи, возвеличивающие
фюрера, Германию и отдельных солдат, чьи подвиги были отмечены различными
железными крестами.
А потом было то утро - солнечное, теплое. Тогда оркестры молчали. Тогда
часть, в которой служил он, Ганс, просто выстроили во дворе казармы. Когда
появились сам оберст и люди Гиммлера, из черного автомобиля вытолкнули
Иоганна - унтер-офицера, кавалера двух железных крестов.
Он был бледен, скорее всего - упал бы, если бы его не поддерживали два
гестаповца.
Перед строем полка с него сорвали погоны, сняли кресты.
"Он совершил преступление против нации и достоин смерти, но фюрер
милостив: смертная казнь для него заменена пятью годами пребывания в
концлагере", - сказал оберст.
После этого Иоганна швырнули в тот же черный автомобиль-фургон и
увезли.
Уже значительно позднее из разговоров шепотком Ганс узнал вину Иоганна:
он с раннего детства любил соседскую девчонку, которая неожиданно оказалась
еврейкой; он попросил снисхождения для нее.
Если за такую малую вину Иоганн осужден на пять лет, то что ждет Пауля