"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу автора

пояснил, стараясь говорить как можно тише и почтительнее:
- Докладываю: задержан с оружием. Самоуверен, я бы сказал - нагл до
чрезвычайности.
- Где он?
Свитальский хотел было сказать еще что-то, но обронил лишь одно слово:
- Слушаюсь.
В кабинет фон Зигеля втолкнули задержанного. Ему можно дать пятьдесят и
даже все шестьдесят лет. Лицо - осунувшееся, бледное; голова почти вся
седая. Под глазом наливалась синью припухлость, из разбитых губ сочилась
кровь.
"Уже успели", - удовлетворенно отметил фон Зигель, но ничего не сказал.
Он теперь внимательно осматривал и замызганный ватник, и латаные-перелатаные
штаны, и невероятные опорки на ногах задержанного.
Рассматривал одежду, а краешком глаза следил за его лицом. Нет, оно
было спокойно: ни робости, ни растерянности; словно заранее знал, что его
здесь ожидает.
- Кто есть вы? - спросил фон Зигель.
- Осмелюсь напомнить, задержан с оружием в руках, - подавшись корпусом
вперед, сказал Свитальский.
От фон Зигеля не укрылось, с какой ненавистью начальник полиции глянул
на задержанного. Невольно подумалось, что не лучше ли сначала на часок дать
волю Свитальскому? Он заглушил это желание и сухо спросил:
- Правда?
- Как бог свят, правда, - ответил неизвестный, сделав шаг вперед. - С
маленькой поправочкой, вернее, с уточнением: враг - он крадется в темноте, а
я белым днем в село вошел. И серединой дороги, не таясь.
Быстрый взгляд на начальника полиции. Тот на мгновение прикрыл веки.
- А величают меня - Опанас Шапочник. Слыхали?
Это имя ничего не говорило фон Зигелю, он опять глянул на Свитальского.
Тот недоуменно повел плечами.
- Плохо, ваше благородие, что начальником полиции являетесь, а имени
моего не знаете. Знали бы - не такой встреча вышла бы.
В голосе Шапочника звучали обида и осуждение.
- Почти пятнадцать годочков на советской каторге ишачил, чего не
перетерпел и все же выжил большевикам назло. Через сто смертей прошел, а до
родных краев добрался. Думал, новая власть с лапочками сцапает, а она - по
зубам!
Только теперь рукавом ватника вытер кровь на подбородке и замолчал, без
подобострастия и страха глядя прямо в глаза фон Зигелю.
- Садитесь, - сказал тот, показав глазами на стул в отдалении от стола.
Шапочник поклонился, подошел к стулу, пощупал его, словно проверяя
прочность, и сел.
- Почему же ты, собачий сын, с винтовкой пер? - сдерживая злость,
спросил Свитальский. Он ненавидел Шапочника уже только за то, что на него
обратил свое внимание комендант района.
- У моего отца - царствие ему небесное! - сам пан Петлюра за столом
сиживал! - отрезал Шапочник, по-прежнему глядя только на коменданта. Это
понравилось фон Зигелю, про себя он с удовольствием отметил, что если после
проверки Шапочник окажется тем, за кого себя выдает, то другом Свитальского
никогда не станет, не забудет ему "собачьего сына". А это очень хорошо,