"Олег Селянкин. Костры партизанские, Книга 1 " - читать интересную книгу авторапояснил, стараясь говорить как можно тише и почтительнее:
- Докладываю: задержан с оружием. Самоуверен, я бы сказал - нагл до чрезвычайности. - Где он? Свитальский хотел было сказать еще что-то, но обронил лишь одно слово: - Слушаюсь. В кабинет фон Зигеля втолкнули задержанного. Ему можно дать пятьдесят и даже все шестьдесят лет. Лицо - осунувшееся, бледное; голова почти вся седая. Под глазом наливалась синью припухлость, из разбитых губ сочилась кровь. "Уже успели", - удовлетворенно отметил фон Зигель, но ничего не сказал. Он теперь внимательно осматривал и замызганный ватник, и латаные-перелатаные штаны, и невероятные опорки на ногах задержанного. Рассматривал одежду, а краешком глаза следил за его лицом. Нет, оно было спокойно: ни робости, ни растерянности; словно заранее знал, что его здесь ожидает. - Кто есть вы? - спросил фон Зигель. - Осмелюсь напомнить, задержан с оружием в руках, - подавшись корпусом вперед, сказал Свитальский. От фон Зигеля не укрылось, с какой ненавистью начальник полиции глянул на задержанного. Невольно подумалось, что не лучше ли сначала на часок дать волю Свитальскому? Он заглушил это желание и сухо спросил: - Правда? - Как бог свят, правда, - ответил неизвестный, сделав шаг вперед. - С маленькой поправочкой, вернее, с уточнением: враг - он крадется в темноте, а Быстрый взгляд на начальника полиции. Тот на мгновение прикрыл веки. - А величают меня - Опанас Шапочник. Слыхали? Это имя ничего не говорило фон Зигелю, он опять глянул на Свитальского. Тот недоуменно повел плечами. - Плохо, ваше благородие, что начальником полиции являетесь, а имени моего не знаете. Знали бы - не такой встреча вышла бы. В голосе Шапочника звучали обида и осуждение. - Почти пятнадцать годочков на советской каторге ишачил, чего не перетерпел и все же выжил большевикам назло. Через сто смертей прошел, а до родных краев добрался. Думал, новая власть с лапочками сцапает, а она - по зубам! Только теперь рукавом ватника вытер кровь на подбородке и замолчал, без подобострастия и страха глядя прямо в глаза фон Зигелю. - Садитесь, - сказал тот, показав глазами на стул в отдалении от стола. Шапочник поклонился, подошел к стулу, пощупал его, словно проверяя прочность, и сел. - Почему же ты, собачий сын, с винтовкой пер? - сдерживая злость, спросил Свитальский. Он ненавидел Шапочника уже только за то, что на него обратил свое внимание комендант района. - У моего отца - царствие ему небесное! - сам пан Петлюра за столом сиживал! - отрезал Шапочник, по-прежнему глядя только на коменданта. Это понравилось фон Зигелю, про себя он с удовольствием отметил, что если после проверки Шапочник окажется тем, за кого себя выдает, то другом Свитальского никогда не станет, не забудет ему "собачьего сына". А это очень хорошо, |
|
|