"Александр Сегень. Солнце земли Русской (Невская битва, исторический роман) " - читать интересную книгу автора

Пред тевтонцами явилось истинное чудо природы - это был очень высокий
и стройный человек с лицом прекрасного юноши, но с посадкой и повадками
зрелого и могучего льва. Одет он был в неяркие, но дорогие одежды - на нем
был плотный льняной кафтан, шитый по верху и на рукавах золотыми бегущими в
разные стороны хвостатыми крестиками, поверх кафтана - темно-красный плащ
из очень дорогого аксамита, на ногах - красные сапожки, голову венчала
златотканая шапочка, отороченная куньим мехом. Тридцатилетний юнгмейстер
знал, что Александр на одиннадцать лет моложе его, и сначала даже хотел
заговорить с ним как с мальчиком, которого взрослые хотят представить
взрослым. Но с первых же слов разговора Андреас стал смущаться, как будто
разговаривал с Германом фон Зальца или даже с самим императором.
Александр заговорил красивым мужественным голосом, в котором
любезность одновременно сочеталась с милостивым снисхождением, и это
нельзя было не почувствовать. Даже сама словенская речь не звучала в его
устах дико. Напротив, только теперь фон Вельвен услышал, насколько она
мелодична и величественна.
Быть толмачом вызвался другой бывший меченосец Михаэль фон
Кальтенвальд, превосходно владевший русским наречием:
- Александр говорит, что весьма рад видеть братьев во Христе Боге и
даже не сердится на нас за то, что мы не приезжали к нему в гости раньше.
- Каково! Не сердится!.. - возмутился юнгмей-стер. - Передай ему, что и
мы не сердимся за то, что он до сих пор не признал власть папы и не вступил
в наш славный орден Пресвятой Девы Марии.
Александр, когда ему перевели, улыбнулся так, как взрослый улыбается
ребенку, если ребенок скажет некую глупость, желая произнести что-то умное.
Он заговорил еще ласковее. Кальтенвальд переводил:
- Он говорит, что оплошность легко поправить. Для этого достаточно папе
вступить в истинную Христову Церковь, а после того ордену Пресвятой Девы
Марии прийти на службу к нему, то бишь Александру, и вместе
противоборствовать насилию иноверных измаильтян, коих военачальник Батый.
Андреас вспыхнул от возмущения - да он дерзок и излишне самоуверен,
сей юноша!.. Чуть было не выпалил это, да помнил про слухи о том, что русы
способны к языкам и многие могут знать тевтонскую речь.

- Переведи ему, герр Михаэль, что мы подчиняемся одному только Господу
и оттого носим гордое звание Божьих рыцарей. Таков наш устав, основанный еще
в те славные времена, когда наши предки сражались с сарацинами, отвоевывая у
них Гроб Господень, на котором зажигается Святый Огнь.
Не успел он домолвить это, а Кальтенвальд не успел начать переводить,
как лицо Александра озарилось странным светом, который нельзя было не
заметить даже раздраженному на русского князя рыцарю Андреасу фон
Вельвену. Таким сиянием светится верх горящей свечи, а у человека его
можно наблюдать лишь в самые торжественные мгновения - в лучшие мгновения
битвы, в пылании любви или в духовном молитвенном восторге. Без сомнения,
Александр понимал тевтонскую речь, но скрывал это. Выслушав перевод, он
легонько поклонился Андреасу и ответил:
- Он в восторге от сказанного младшим магистром, - переводил
Кальтенвальд. - При этом он утверждает, что Гроб Господень должен быть в
душе каждого из нас, чтобы Христос мог возжигать Святой Огнь в сердцах
наших. Еще Александр говорит, что желал бы видеть всех нас на своем