"Александр Сегень. Солнце земли Русской (Невская битва, исторический роман) " - читать интересную книгу автора

- Кто?
- Александр Ярославич, кто ж. Не сам же Ярослав. Кругом разор,
бедствие, а он свадебную кашу затевает.

- На ком же он женится, родимый? - несмотря на Симоново возмущение,
умилился Алексий женитьбе княжича.
- Сего не знаем, - отвечал Симон, - а токмо веселье нонче отнюдь не
уместно.
Долго засиживаться в рязанском Переяславле не хотелось; душа летела
на горестных крыльях поскорее узнать, как там сейчас, через год после
разоренья, его родной Переяславль-Залесский, живы ли монахи Борисоглебской
обители и как они погребли старца родненького, Иадора. Бросив Алексию в
котомку три пресных лепешки, рязанские иноки проводили его в дальнейший
путь, зная о важности его поручения.

Через три дня, дойдя до Коломны, которая также лежала в пепле и лишь
едва-едва начинала восстанавливаться, он свернул направо и еще десять дней
шел, всюду видя лишь сожженные и обезлюдевшие селенья и редких людишек, до
сих пор скрывающихся в лесных землянках, боясь новых набегов батыйского
воинства, посланного из самой гиены адской.
Наконец, скорбя и молясь, Алексий пришел в края, знакомые с детства, в
Берендеев лес и на Волчью гору, в Любодол и Трубежню, а там уж и Переяславль
показался на просторах Клещина сладчайшего озера. Шел месяц март, ранняя
весна растапливала снега, и чавкающую розово-желтую снежную кашу месили
Алексие-вы ноги, прошагавшие до Святого Града, до самого Ми-сюря, сиречь
Еюпета, и обратно, оставившие длинную вереницу следов по миру Божьему. В
тутошних местах эти ноги еще больше за все детство и юность понабега-ли,
пообошли лесов и полей, холмов и долин: то по грибы, то по зверя, то по
рыбу, то по ягоду...
Но смотрели его глаза, узнавали и не хотели узнавать нового облика
страны своей. Не было уже и десятой части цветущих некогда деревень и сел:
ни Ален-кина, ни Лебядина, ни Троицкого, ни Красного, ни Де-брина, ни
Соколова, ни многих других, где он мог бы зайти в дом и где его бы,
глядишь, признали и сказали: "Здрав буди, Алешенька!" Только в Грачах
теплилось жилье и стояла Ярославова застава. Тут его накормили горячими
постными блинами и поведали о гибели и разорении той обители, из которой
отправился он по белу свету два года назад. Узнал он и о том, как братия
монастырская молила проклятых убийц пощадить старца Иадора и как татарва
согласилась не умертвлять старца, но всех остальных, играючись, посекла
своими мечами и топорами.
Нагоревавшись о милой монастырской братии, Алексий вытер слезы и
спросил о свадьбе Ярославича. Оказалось, и впрямь Александр наметил
жениться сразу после Пасхи и свадебную кашу творить в Торопце.
- Отчего же в Торопце?
- Для того чтобы литве казать, что у нее под носом свадебствуем и
веселимся, хотя и разорил нас проклятый тугарин. Литва нынче сильно
распоясалась, видя наши бедствия. Да что, одна ли литва, что ли! И немец
свейский, и немец ливонский, и всякий какой ни на есть немец неумытый
полагать взялся, что теперь, опосля Батыя, нас голыми руками взять возможно.
Ярослав, батюшка наш любимый, уже под Смоленском литве по роже-то надавал.