"А.П.Синнетт. Эзотерический буддизм" - читать интересную книгу автора

отличается от "Я" всех других. Но все, что я знаю о буддизме, сходится с
теорией постепенной эволюции совершенного человека, - т. е. ставшего Буддой,
благодаря опыту бесчисленных жизней.
Лицо, которое к концу своей цепи существований достигнет состояния
Будды, которому удастся подняться на 4-ю ступень дхьяны, увидит в своих
предпоследних существованиях всю вместе эту серию воплощений как тайное и
добровольное развитие. Выражение, которое подкрепляет эту мысль, постоянно
встречается в "Джатакаттхаванана", которую Рис Дэвидс так хорошо перевел;
вот оно: "Счастливец тогда открыл одно событие, скрытое переменой рождений",
или "то, что было скрыто и т. д. ". Итак, первоначальный буддизм твердо
верил в постоянство анналов Акаши, а также в возможность для человека,
достигшего степени настоящей индивидуальной мудрости, ознакомления с ними.
Чувственные склонности и ощущения усопшей личности покидают ее в
Девачане, но отсюда вовсе не следует, что ничто не может быть присуще в этом
состоянии, кроме религиозного чувства или мыслей, относящихся к духовной
философии. Наоборот, все высшие видоизменения, даже чувственных эмоций,
находят в Девачане подходящую сферу для своего развития. Чтобы внушить целую
серию мыслей, достаточно в виде примера взять душу человека, страстно
любившего музыку; в Девачане она будет непрерывно наслаждаться восторгами,
доставляемыми музыкой. Личность, сконцентрировавшая на земле лучшее своей
души в любви, встретит в Девачане все бывшие любимые существа. Не преминут
спросить, что может произойти, если некоторые из этих существ сами не
заслужили Девачана? Ответ гласит, что это не важно. Для лица, которое их
любило, "они будут здесь". Нет нужды распространяться, чтобы найти ключ к
этой тайне. Девачан есть состояние субъективное. Он покажется столь же
реальным, как и столы и стулья, которые нас окружают. Напомним, что для
глубокой оккультной философии столы, стулья и все вещи этого мира не
обладают никакой реальностью, и суть лишь преходящие иллюзии чувств.
Реальности Девачана, для всех тех, кто туда входит, будут столь же и даже
более верны, чем для нас реальности этого мира. Из этого вытекает, что
субъективное "уединение" Девачана, которое на первый взгляд можно было бы
себе представить, на самом деле вовсе не есть уединение в смысле нашего
понимания этого слова в плане физического существования; это соединение со
всем, чего желает душа, - лица, предметы или знания. Внимательное
рассмотрение места, которое Девачан занимает в природе, покажет нам, что это
субъективное уединение каждой человеческой единицы есть единственное
условие, делающее правдоподобным понятие о духовной и счастливой последующей
жизни для человечества вообще. Но Девачан есть состояние чистого и
абсолютного блаженства для всех туда входящих; в такой же степени Авитчи
есть его противоположность. В этой системе нет неравенства или
несправедливости; Девачан далек от тождественности для добрых, как и для
безразличных, но это безответственная жизнь; из этого логически вытекает,
что страданию там нет места, точно так же, как в Авитчи нет места
наслаждениям или раскаянию. Это жизнь следствий, а не причин; жизнь, в
которой не работают за вознаграждение, но в которой его получают.
Следовательно, невозможно, чтобы в этом состоянии можно было бы знать, что
происходит на земле. Если бы это знание было, то в жизни после смерти не
было бы возможно счастье. Небо, которое было бы обсерваторией, откуда
находящиеся там еще могли бы видеть бедствия нашего мира, было бы на самом
деле местом нестерпимых моральных страдании для наиболее любящих,